Повесть о петре и февронии полное содержание. Электронные публикации

Повесть о Петре и Февронии

Повесть возникла в ХV веке на основе устной легенды, отразившей в себе народно-поэтические мотивы борьбы со змеем и отгадывания загадок вещей девой. Окончательная литературная обработка повести относится, вероятнее всего ко времени канонизации Петра и Февронии (на церковном соборе 1547г.) к середине XVI века.

ПОВЕСТЬ ОТ ЖИТИА СВЯТЫХ НОВЫХ ЧЮДОТВОРЕЦЬ МУРОМСКИХ,

БЛАГОВЕРНАГО И ПРЕПОДОБНАГО И ДОСТОХВАЛНАГО КНЯЗЯ ПЕТРА,

НАРЕЧЕННАГО В ИНОЧЕСКОМ ЧИНУ ДАВИДА,

И СУПРУГИ ЕГО БЛАГОВЕРНЫЯ И ПРЕПОДОБНЫЯ И ДОСТОХВАЛНЫЯ

КНЯГИНИ ФЕВРОНИИ,

НАРЕЧЕННЫЯ В ИНОЧЕСКОМ ЧИНУ ЕУФРОСИНИИ.

БЛАГОСЛОВИ, ОТЧЕ.

Сеи убо в Русиистеи земли град, нарицаемыи Муром. В нем же бе самодръжствуяи благоверный князь, яко же поведаху, именем Павел. Искони же ненавидяи добра роду человечю, диавол всели неприазненнаго летящаго змиа к жене князя того на блуд. И являшеся еи своими мечты 1 яко же бяше и естеством, приходящим же людем являшеся, яко же князь сам седяше з женою своею. Теми же мечты многа времена преидоша. Жена же сего не таяше, но поведаше князю мужеви своему вся ключьшаяся ей. Змии же неприазнивыи осиле над нею.

Князь же мысляше, что змиеви сътворити, но недоумеяшеся. И рече к жене си: "Мыслю, жено, но недоумеюся, что сътворити неприазни тому. Смерти убо не вем, каку нанесу нань 2. Аще убо глаголеть к тебе какова словеса, да въспросиши и с лестию 3 о сем: весть ли сеи неприазнивыи духом своим, от чего ему смерть хощет быти. Аще ли увеси 4 и нам поведаеши, свободишися не токмо в нынешнем веце злаго его дыханиа и сипениа 5 и всего скарядиа 6, еже смрадно есть глаголати, но и в будущии век нелицемернаго судию Христа милостива себе сътвориши". Жена же мужа своего глагол в серцы си 7 твердо приимши, умысли во уме своем: "Добро тако быти".

Во един же от днии неприазнивому тому змию пришедшу к неи, она же добру память при сердцы имея, глагол с лестию предлагает к неприязненному тому, глаголя многи иныя речи и по сих с почтением въспросив его хваля, рече бо, яко "много веси, и веси ли кончину си 8, какова будет и от чего?" Он же неприязнивыи прелестник 9 прелщен добрым прелщением от верныя жены, яко непщева 10 таину к неи изрещи, глаголя: "Смерть моя есть от Петрова плеча, от Агрикова а меча".

Жена же, слышав такову речь, в сердцы си твердо сохрани и по отшествии неприязниваго того поведа князю мужеви своему, яко же рекл есть змии. Князь же то слышав, недоумеяшеся, что есть смерть от Петрова плеча и от Агрикова меча, имеяше же у себе приснаго 11 брата, князя именем Петра; во един же от днии призва его к себе и нача ему поведати змиевы речи, яко же рекл есть к жене его.

Князь же Петр, слышав от брата своего, яко змии нарече тезоименита 12 ему исходатая 13 смерти своеи, нача мыслити не сумняся мужествене, како бы убити змия. Но и еще бяше в нем мысль, яко не ведыи Агрикова меча.

Имеяше же обычаи ходити по церквам уединяяся. Бе же вне града церковь в женьстем монастыри Воздвижение честнаго креста. И прииде ту един помолитися. Яви же ся ему отроча, глаголя: "Княже! Хощеши ли, да покажу ти Агриков мечь?" Он же хотя желание свое исполнити, рече: "Да вижу, где есть!" Рече же отроча: "Иди во след мене". И показа,ему во олтарнои стене межу керемидами 14 скважню, в ней же лежаше мечь. Благоверныи же князь Петр взем мечь той, прииде и поведа брату своему. И от того дни искаше подобна времени да убиет змия.

По вся же дни ходя к брату своему и к сносе своеи на поклонение. Ключи 15 же ся ему приити во храмину ко брату своему. И в том же часе шед к сносе своеи во храмину и видев у нея седяща брата своего. И, паки пошед от нея, въстрете некоего от предстоящих брату его и рече ему: "Изыдох убо от брата моего к сносе моеи, брат же мои оста в своем храму. Мне же, не косневшу 16 ни камо же, пришедшу ко сносе моеи и не свем 17 и чюжуся 18, како брат мои напреди мене обретеся у снохи моеи". Тои же человек рече ему: "Никако же, господи, по твоем отшествии не изыде брат твои из своея храмины". Он же разумев быти пронырьство лукаваго змия. И,прииде к брату, рече ему: "Когда убо семо прииде? Аз бо от тебе из сея храмины изыдох, и нигде же ничесо же помедлив, приидох к жене твоеи в храмину и видех тя с нею седяща и чюдився, како напреди мене обретеся тамо. Приидох же паки скоро семо, ты же не вем како мя предтече и напред мене зде обретеся". Он же рече: "Никако же, брате, ис храма сего по твоем отшествии не изыдох и у жены своея никако же бех!" Князь же Петр рече: "Се есть, брате, пронырьство лукаваго змиа, да тобою ми ся кажет, аще не бых хотел убити его, яко непщуя 19 тебе своего брата. Ныне убо, брате, отсюду никако же иди. Аз же тамо иду братися 20 с змием, да некли 21 божиею помощию убиен да будет лукавыи сеи змии".

И взем мечь, нарицаемыи Агриков, и прииде в храмину к сносе своеи и виде змиа зраком 22 аки брата си и твердо уверися, яко несть брат его, но прелестныи змии, и удари его мечем. Змии же явися, яков же бяше и естеством, и нача трепетатися и бысть мертв и окропи блаженнаго князя Петра кровию своею. Он же от неприазнивыя тоя крови острупе 23, и язвы быша, и прииде нань болезнь тяжка зело. И искаше в своем одержании 24 ото мног врачев исцелениа, и ни от единого получи.

Слыша же, яко мнози суть врачеве в пределех Рязаньскиа земли и повеле себе тамо повести, не бе бо сам мощен на кони сидети от великиа болезни. Привезен же бысть в пределы Рязанскиа земли и посла синклит 25 свой весь искати врачев.

Един же от предстоящих ему юноша уклонися в весь, нарицающу[ю]ся Ласково. И прииде к некоего дому вратом и не виде никого же. И вниде в дом, и не бе, кто бы его чюл 26. И вниде в храмину и зря видение чюдно: сидяше бо едина девица, ткаше красна 27, пред нею же скача заець.

И глаголя девица: "Нелепо есть быти дому безо ушию и храму безо очию!" Юноша же той не внят в ум глагол тех, рече к девице: "Где есть человек мужеска полу, иже зде живет?" Она же рече: "0тец и мати моя поидоша в заем плакати. Брат же мой иде чрез ноги в нави 28 зрети.

Юноша же тои не разуме глагол ея, дивляшеся, зря и слыша вещь подобну чюдеси, и глагола к девицы: "Внидох к тебе, зря тя делающу и видех заець пред тобою скача и слышу ото остну твоею 29 глаголы странны некаки и сего не вем, что глаголеши. Первие бо рече: "нелепо есть быти дому безо ушию и храму безо очию". Про отца же своего и матерь рече, яко "идоша в заим плакати, брата же своего глаголя "чрез ноги в нави зрети", и ни единого слова от тебе разумех!" Она же глагола ему: "Сего ли не разумееши, прииде в дом сии и в храмину мою вниде и видев мя сидящу в простоте? Аще бы был в дому наю пес и чюв тя к дому приходяща, лаял бы на тя: се бо есть дому уши. И аще бы было в храмине моеи отроча и видев тя к храмине приходяща, сказало бы ми: се бо есть храму очи. А еже сказах ти про отца и матерь и про брата, яко отець мои и мати моя идоша в заем плакати - шли бо суть на погребение мертваго и тамо плачют. Егда же по них смерть приидет, инии по них учнуть плакати: се есть заимованныи плач. Про брата же ти глаголах, яко отець мои и брат древолазцы суть, в лесе бо мед от древиа вземлют. Брат же мои ныне на таково дело иде и яко же лести на древо в высоту, чрез ноги зрети к земли, мысля, абы не урватися с высоты. Аще ли кто урвется, сеи живота гонзнет 30; сего ради рех, яко идет чрез ноги в нави зрети.

Глагола еи юноша: "Вижу тя, девице, мудру сущу. Повежь ми имя свое". Она же рече: "Имя ми есть Феврониа". Тои же юноша рече к ней: "Аз есмь муромъскаго князя Петра, служаи ему. Князь же мои имея болезнь тяжку и язвы. Острупленну бо бывшу ему от крови неприазниваго летящаго змиа, его же есть убил своею рукою. И в своем одержании искаше исцелениа ото мног врачев и ни от единого получи. Сего ради семо повеле себе привести, яко слыша зде мнози врачеви. Но мы не вемы, како именуются, ни жилищь их вемы, да того ради вопрошаем о нею" 31. Она же рече: "Аще бы кто требовал князя твоего себе, мог бы уврачевати и". Юноша же рече: "Что убо глаголеши, еже кому требовати князя моего себе? Аще кто уврачюет и, князь мои дасть ему имение много. Но скажи ми имя врача того, кто есть и камо есть жилище его". Она же рече: "Да приведеши князя твоего семо. Аще будет мяхкосерд и смирен в ответех, да будеть здрав!" Юноша же скоро възвратися к князю своему и поведа ему все подробну, еже виде и еже слыша.

Благоверныи же князь Петр рече: "Да везете мя, где есть девица". И привезоша и в дом тои, в нем же бе девица. И посла к неи ото отрок своих, глаголя: "Повежь ми, девице, кто есть, хотя мя уврачевати? Да уврачюет мя и възмет имение много". Она же не обинуяся 32 рече: "Аз есмь хотя и врачевати, но имениа не требую от него прияти. Имам же к нему слово таково: аще бо не имам быти супруга ему, не требе ми есть врачевати его". И пришед человек тои, поведа князю своему, яко же рече девица.

Князь же Петр, яко не брегии 33 словеси ея и помысли: "Како, князю сущу, древолазца дщи пояти себе жену!" И, послав к неи, рече: "Рцыте еи, что есть врачевъство ея, да врачюет. Аще ли уврачюет, имам пояти ю себе жене". Пришедше же, реша еи слово то. Она же взем съсудець мал, почерпе кисляжди 34 своея и дуну и рек: "Да учредять князю вашему баню и да помазует сим по телу своему, иде же суть струпы и язвы. И един струп да оставит не помазан. И будет здрав". И принесоша к нему таково помазание. И повеле учредити баню.

С 2008 года в России отмечается День семьи, любви и верности, ставший официальной альтернативой европейскому Дню святого Валентина. Петр и Феврония, день памяти которых, 8 июля (25 июня) и стал датой празднества, считаются православными покровителями брака и семьи. Что мы знаем о них?

Имели ли святые реально существующие исторические прототипы и как создавался основной источник, из которого мы можем черпать информацию о героях сегодняшнего праздника - «Повесть о Петре и Февронии Муромских»?

С текстом Повести можно ознакомиться

Библиографическое описание: Библиотека литературы Древней Руси /РАН. ИРЛИ; Под ред. Д. С. Лихачева, Л. А. Дмитриева, А. А. Алексеева, Н. В. Понырко. - СПб.: Наука, 2000. - Т. 9: Конец XIV - первая половина XVI века.

«Повесть от житиа святых новых чюдотворець муромских, благовернаго и преподобнаго и достохвалнаго князя Петра, нареченнаго в иноческом чину Давида, и супруги его благоверныя и преподобныя и достохвалныя княгини Февронии, нареченныя в иноческом чину Ефросинии» - так звучит полное название одного из самых известных произведений древнерусской книжности. Его популярность определяется многими факторами, в числе которых близкая к народной тематика, живой и необычный для агиографического жанра литературный язык и бесспорный талант автора, который позволил создать столь гармоничное произведение.

Автор «Повести о Петре и февронии Муромских» Ермолай-Еразм

Автором Повести о Петре и Февронии является известный публицист эпохи Ивана Грозного - Ермолай-Еразм, автор таких работ как «Книга о Троице», «Благохотящим царем правительница», «Слово о разсуждении любви и правде и по побеждении вражде и лжи».

Вопрос о причастности Ермолая Еразма к произведению вызывал большие споры в советской историографии. Часть исследователей относит время создания произведения к XV веку, но, в таком случае, вопрос об авторстве Ермолая отпадает. Данной точки зрения придерживается М.О. Скрипиль, аргументируя свою позицию тем, что в Повести отражается русская действительность второй половины XV века, а «автор ее не москвич, а житель одного из переферийных культурных и политических центров (вернее всего - Мурома)». Другая группа исследователей, в том числе А.А. Зимин, известнейший советский исследователь русского средневековья и источниковед, придерживается мнения, что Повесть все же следует отнести к середине XVI века в ее первой редакции, и к 60-ым годам второй, а автором ее был Ермолай Еразм.

О жизни Ермолая- Еразма, или, как его еще называли - Ермолая Прегрешного, нам известно преимущественно из его сочинений. По трудам можно выяснить, где в то или иное время публицист находился и чем занимался. В 40-ые годы XVI века проживал в Пскове, к началу 60-ых уже в Москве.

Расцвет писательской деятельности Ермолая-Еразма падает на середину века, именно в это время им был написан трактат, отправленный царю. Он известен под названием «Благохотящим царем правительница и землемерие», в этом труде Ермолай выступает на позициях гуманности, которая также прослеживается и в других его произведениях, даже в «Повести о Петре и Февронии».

Как на публициста, на него обратили внимание в 1546 году, что следовало за его знакомством с придворным книгочеем Ивана Грозного Киром Софронием. В скором времени он переезжает в Москву и получает должность протопопа дворцового (Спаса на Бору в Московском Кремле) собора. Ермолай-Еразм был привлечен к деятельности группы книжников, которая была создана митрополитом Макарием. Ее задачей было создание житий в связи с подготовкой канонизации русских святых на соборах 1547 и 1549 годов.

Св.Петр и Феврония Муромские

По поручению Макария, Ермолаем - Еразмом было написано как минимум 3 произведения, в их числе: Повесть о Петре и Февронии и Повесть о епископе Василии.

Где-то в начале 60-ых, в списках некоторых его произведений уже встречается «Ермолай, во иноцех Еразм», что свидетельствует о его постриге в монахи. Постепенно его имя забывалось, а произведения переписывались уже как анонимные.

История создания повести о Петре и Февронии и путь источника

XVI век - это эпоха назревающих перемен, когда начинается поворот от культуры церковной, каковой она была вот уже на протяжении 6 веков, к литературе мирской. В это время активно развиваются повествовательный стиль в произведениях, иллюстративность, интерес к жизненным перипетиям, изображение характеров. С другой стороны, это период, когда Церковь особенно сильно настаивала на соблюдении канонов, боролась с ересью в любых ее проявлениях, с обмирщением в литературе.

В данном контексте происходит широкое распространение житий и хроник, создаются «Великие Минеи Четьи» (ВЧМ), что приводит к необходимости установить правила для новых форм произведений. Повесть о Петре и Февронии написана Еромолаем Еразмом по заказу митрополита Макария для включения в ВЧМ как житие о муромских святых, но... включено не было, и на то были весьма веские основания. При этом митрополит разрешил переписать данное произведение отдельно, сохранив за Повестью право быть отнесенной к жанру агиографии (жития). В результате, данное решение и привело к созданию множества списков и широкому их распространению среди народа.

Повесть создана в 40-ые годы XVI века, но сама легенда о героях и начало их почитания относятся куда к более раннему периоду, как и церковная служба Петру и Февронии.

Повесть была написана как житие, в преддверии канонизации муромских чудотворцев на соборе 1547 года. Наряду с основной задачей - прославлением, Повесть имеет второе значение - преподнести читателю иносказательный смысл, поведать о силе любви и веры в Божественный промысел. И сведения для «агиографического подтекста» своего произведения Ермолай Еразм черпал из текста церковной службы и устных преданий.

Каждый из вариантов повести сохранился в большом числе списков. Наиболее устойчиво сохраняют текст повести списки вариантов так называемой Хлудовской версии (ГИМ. Хлудов. №147, XVI в.). Второй известный вариант МДА (РГБ. Собран. Фунд. библ. Московской Духовной академии №224, XVI в.), к которому восходит список с именем Еразма говорит о том, что в руки редактора этого списка попал не первоначальный текст Повести, а много раз переписанный. В результате классификации и сопоставления списков Первой редакции Повести можно считать установленным, что наиболее близкий оригиналу текст сохранился в одном из трех списков - Собрание Соловецкое № 826, собрание Погодина № 892, собрание ЦГАЛИ № 27.

Общепринятым текстом Повести оказался текст, дошедший до нас в списке собрания Погодина, а не текст из сборника Ермолая-Еразма. В Соловецкой рукописи № 287 представлен авторский текст, а в Погодинской - та копия, которая пущена в читательский оборот. Хоть авторский вариант Повести дошел до нас в очень малом количестве списков, а рукопись самого автора попала в XVI веке в Соловецкий монастырь, но их история подтверждает, что текст Повести тесно связан с именем Еразма.

Неидеальное начало брака Петра и Февронии

На самом деле, со всем вниманием обратившись к началу истории Петра и Февронии, сложно представить, что спустя несколько веков именно их союз назовут идеальным.

Муромский князь Петр убил святым мечом Змея-диавола, приходившего к жене его брата Павла. Но змей, вздох последний испуская, обрызгал героя кровью, от чего последний тяжко заболел и покрылся струпьями. Долгие поиски целителя не дают результата, пока князь не попадает к дочери древолаза — Феврнии. Вылечивает ли она его сразу, оказав честь герою, который Агриковым мечом поразил дьявола? В благодарность ли за услугу ее Петр женится на деве, обладающей даром исцеления? Нет. Вот что Феврония отвечает слуге князя, который передает его просьбу об излечении: «Я хочу его вылечить, но награды никакой от него не требую. Вот к нему слово мое: если я не стану супругой ему, то не подобает мне и лечить его».

Петр же не хочет брать в жены незнатную девушку, а потому пробует обмануть ее — приняв лечение, но обещания жениться не исполнив. Но Феврония, будущая святая, оказывается куда хитрее: по ее совету Петр оставил один из струпьев не помазанным целебным средством, и от него после отъезда вновь разрослась болезнь. И уж на этот раз Петр кается и, дав обещание на брак, получает исцеление.

Ермолай Еразм ни в коей мере не сомневается в святости Февронии, позже описывая чудеса, которые она в состоянии творить Божьей милостью, но этот элемент знакомства, характерный скорее для плутовской сказки про хитрую крестьянку делает Повесть произведением уникальным, и о многом заставляет задуматься.

Повесть о Петре и Февронии — вопрос о жанре

Вопрос о жанре Повести, наверное, один из самых широко обсуждаемых и интересных. Да, произведение не включено в Великие Четьи Минеи, но после канонизации Петра и Февронии в 1547 году за ней был признан агиографический характер. Первым исследователем, который отказал Повести вправе называться житием, был В.О. Ключевский. Он пишет: «Легенда о Петре… не может быть названа житием ни по литературной форме, ни по источникам, из которых почерпнуто ея содержание». Исследователь Я.С. Лурье, изучая Повесть, перенес на нее характеристики «плутовской повести», делая упор на образе Февронии как хитрой крестьянки, способной заполучить в мужья князя. Такой вывод является следствием сопоставления Повести с западноевропейской новеллой эпохи Возрождения. Существуют также трактовки Повести как средневековой литературной притчи и немалозаметный взгляд на нее как на богословско-аллегорическое житие, рассматривая союз Петра и Февронии как аллегорию христианской власти на Руси.

Исторические прототипы образов Петра и Февронии

В Повести нет никаких прямых или косвенных упоминаний, какие конкретно муромские князья имеются автором в виду. Но в работах В.О. Ключевского и Е.Е. Голубинского князь Петр отождествляется с князем, правившим в первой четверти XIII века в Муроме - с Давидом Юрьевичем.

Что касается выбранной для празднования даты, она несколько расходится с историческими свидетельствами. Праздник семьи, любви и верности отмечается 25 июня по старому стилю, т.е. 8 июля по-новому. В источнике XVII века «Книге глаголемой описание русских святых» эта дата указана как дата преставления чудотворцев. Но в сведениях касательно Давида Муромского, которые мы находим в летописи, сказано, что преставился он в апреле, да и даты отличаются на 1 год (1228-1227).

Точка зрения на исторический прототип Петра, выраженная Н.Д. Квашиным-Самариным вызвала некоторые сомнения у других исследователей, но мне она кажется весьма интересной. По его мнению, св. Петр - это муромский князь Петр, предок бояр Овцыных и Володимировых. Данный факт существования такого князя и его двух братьев подтверждается муромскими синодиками куда более позднего времени, но запись эта, скорее всего была сделана уже с Повести. Легенда о Василии Рязанском и Муромском дает новые сведения о предании, и определяет время жизни Петра и его супруги как более позднее, чем жизнь Давида Юрьевича. На основании этих данных можно сделать вывод, что время жизни исторических прототипов относится к концу XIII или началу XIV, и князья эти нам абсолютно не известны.

Христианское и языческое в истории о Петре и Февронии

Условно разделить повесть можно на 2 части - история об убийстве коварного змея-искусителя Петром, братом муромского князя Павла, и происходящие уже после свадьбы Петра и Февронии перипетии в судьбе новых муромских чудотворцев. Таким образом, в основе первой части лежат два не зависящих друг от друга фольклорных элемента: сказки о мудрых девах и сказание об огненном змее. В первой части повести (до начала лечения) можно выделить следующие этапы, которые скорее характерны для сказки, чем для жития:

1. Испытание героя, после которого он обретает помощника или волшебный предмет
2. Борьба героя с бедой и последующая победа
3. Обретение. По канону сказки на этом месте должна быть невеста/богатство, но в данном случае - болезнь, и переход на следующую сюжетную линию.

Повесть наполнена символикой, причем как христианской, так и языческой. Среди первых аллегорий - чудеса, совершенные Февронией и чудодейственное обретение Агрикова меча Петром через явление ему отрока-ангела, превращение хлебных крошек в руке Февронии в фимиам благоухающий, а также превращение двух сухих палок в живые деревья. Чудо с деревами является символом возрождения жизни. Символика праздника Воздвижения составляет один из подтекстов Повести. Петр же соотнесен с Христом, который искупил первородный грех крестной смертью и победил тем самым змея-дьявола, исследователи сюжета истолковывают раны Петра как символ грехов человеческих.

Но как же быть с фольклорной языческой традицией, которая явно заложена в Повесть? Не стоит обделять вниманием и тот факт, что христианство пришло в Муром куда позднее, чем распространилось на основной территории Руси. Муромская земля находилась на противоположном конце, потому и понадобилось почти столетие. Эту подробность многие исследователи ставят краеугольным камнем своих выводов касательно заложенной в образ Февронии параллели героини с языческой богиней, ее генетическое родство с мифологическими персонажами. Ряд исследователей в целом замечали некоторые образы, которые, как считается, Ермолай Еразм сознательно вводил в произведение, дабы приблизить его к народному восприятию. К примеру, игра в вопрос-ответ, которая происходит между слугой Петра и Февронией, хлебная закваска, которой она лечит будущего мужа - завуалированная брачная символика. Заяц, скачущий вокруг Февронии — лунное животное, символ ее невинности и мудрости. Существует мнение, что основным сюжетопорождающим принципом в Повести является именно свадебная обрядность, используемая Еразмом для полного выражения собственного авторского замысла: воскрешение Петра через брак.

Ермолай Еразм, по-видимому, заинтересовался народной легендой, в которой героиней была простая крестьянская девушка, соединив же историю с деталями агиографического канона, создал яркую по форме и глубокую по содержанию повесть, которая стала одним из самых значительных произведений этого жанра в русской литературе XVI в. Подвиги, сказочный мотив, дева, хитростью заполучившая мужа, святые и влюбленные. Не в этом ли вечном соединении подлинного народного и христианского стоит искать корни русской культуры?

Ольга Давыдова

«Как известно, драконов не существует.
Эта констатация может удовлетворить лишь ум простака, но отнюдь не ученого»
Станислав Лем

«Повесть о Петре и Февронии Муромских»

ЕРМОЛАЙ-ЕРАЗМ

Перевод на современный русский

ПОВЕСТЬ О ЖИТИИ НОВЫХ МУРОMCKИX СВЯТЫХ ЧУДОТВОРЦЕВ, БЛАГОВЕРНОГО, И ПРЕПОДОБНОГО, И ДОСТОЙНОГО ПОХВАЛЫ КНЯЗЯ ПЕТРА, НАЗВАННОГО ВО ИНОЧЕСТВЕ ДАВИДОМ, И СУПРУГИ ЕГО, БЛАГОВЕРНОЙ, И ПРЕПОДОБНОЙ, И ДОСТОЙНОЙ ПОХВАЛЫ КНЯГИНИ ФЕВРОНИИ, НАЗВАННОЙ ВО ИНОЧЕСТВЕ ЕФРОСИНИЕИ.
БЛАГОСЛОВИ, ОТЧЕ

С лава богу Отцу, и вечно сущему слову божию Сыну, и пресвятому и животворящему Духу, единому и безначальному божию естеству, воедино в Троице воспеваемому, и восхваляемому, и прославляемому, и почитаемому, и превозносимому, и исповедуемому, в которого веруем и которого благодарим, создателю и творцу невидимому и неописанному, изначала по своей воле своею премудростию все свершающему, и создающему, и просвещающему, и прославляющему тех, кого изберет по своей воле. Прежде всего сотворил он ангелов своих на небесах, духов и слуг своих, огонь палящий, чины ангельские, бестелесное воинство, силу которого нельзя описать, все сие невидимым для нас сотворил, так что непостижимо это уму человеческому. Сотворил и видимые небесные стихии: солнце, и луну, и звезды. На земле же издревле создал человека по своему образу и, подобно своему трехсолнечному божеству, три качества даровал ему: разум, речь и душу. И разум человека является словно отцом слов его; слово же исходит от ума, как посылаемый отцом сын; на слове же почиет дух, потому что уста каждого человека слов без духа произнести не смогут, но слово с духом исходит, а разум руководит. Да закончим слово о сути человеческой и возвратимся к тому, о чем начали речь.

Бог же, не имеющий начала, создав человека, оказал почет ему - над всем, что существует на земле, поставил царем и, любя в человеческом роде всех праведников, грешников же прощая, захотел всех спасти и привести в истинный разум. С Отчего благословения, по своей воле и с помощью святого Духа единый от Троицы - сын божий не кто иной, как бог - слово, сын отца, соблаговолил родиться во плоти на земле от пречистой девы Марии и стал человеком, не потеряв божества своего; и, хотя по земле ходил, он отчих недр не отлучился. И когда принял мучение, то божественная сущность его не подверглась страданиям. И бесстрастие это его невозможно определить, и никаким иносказанием не выразишь этого, ни с чем не сравнишь, потому что всё создано им самим; и в творениях его есть бесстрастие - ведь вот, если дерево стоит на земле и солнце озаряет его и в это время окажется, что дерево то начнут срубать, и в этом заключается его страдание, то эфир солнечный, заключенный в нем, из него не исчезнет, тем более не погибнет с деревом, не страдает.

Говорим же о солнце и о дереве потому, что это им сотворено, создатель же и творец этого человеческими словами определен быть не может. Он ведь плотью пострадал за нас, грехи наши к кресту пригвоздив, искупив нас у дьявола ценою крови своей честной. Об этом так сказал избранник божий Павел: «Не будете рабами людей, ибо искуплены дорогой ценой». А после распятия, через три дня, господь наш Иисус Христос воскрес, и на сороковой день вознесся на небо и сел одесную Отца, и на пятидесятый день волею Отца ниспослал дух святой на святых своих учеников и апостолов. Они же всю вселенную просветили верою, святым крещением.

И те, кто во имя Христа крестились, должны Христу служить.. А если служат Христу, пусть не отступают от заповедей его и живут не так, как обманщики и лжецы, после крещения забывшие заповеди божий и прельстившиеся соблазнами мира сего, но как жили святые пророки и апостолы, а также мученики и все святые, ради Христа страдавшие, перенося скорби, и беды, и притеснения, и раны, находясь в темницах, неустроенные в жизни, в трудах, в бдениях, в постах, в покаянии, в размышлениях, в долготерпении, в благости, пребывая в духе святом, в нелицемерной любви, в словах правды, в силе божьей - все они известны Единому, который знает все тайны сердечные. Ими господь землю просветил и украсил ее, как небо звездами, почтил их даром чудотворения - одних ради молитв, и покаяния, и трудов их, других же - твердости их ради и смирения, как и тех святых прославил, о которых будет наша повесть.

I

Есть в Русской земле город, называемый Муромом*. Правил в нем когда-то благоверный князь по имени Павел**. Дьявол же, искони ненавидящий род человеческий, сделал так, что злой на самом деле, а приходящим людям представлялось, будто крылатый змей стал летать к жене того князя на блуд. И, волшебством своим, перед ней он являлся таким, каким был это сам князь сидит со своей женой. Долго продолжалось такое наваждение. Жена же этого не скрывала и рассказала о всем, что с ней произошло, князю, мужу своему. А злой змей силой овладел ею.

Се убо в Русийстей земли град, нарицаемый Муром. - Один из древнейших русских городов, первое упоминание о нем в летописях датировано 862 годом; расположен на левом высоком берегу реки Оки в пределах Владимирской области.

** ...самодержьствуяи благоверный князь... именем Павел... Имеяше же у себе приснаго брата, именем князя Петра. В научной и краеведческой литературе существует мнение, что под вымышленными именами Петра и Павла следует видеть реальных муромских князей; преимущество отдается двум братьям - Владимиру и Давиду, принявшим княжение в Муроме после отца князя Георгия в 1175 г., в 1203 г. после смерти старшего брата Владимира на княжеском престоле остался Давид, после смерти которого в 1228 г. муромский престол занял его сын Юрий. Это предположение основано только на упоминании в «Повести» о совместном правлении в Муроме двух братьев и на совпадении исторического имени Давид с принятым в схиме именем героя в повести. Некоторые исследователи склонны отождествлять князя Петра повести с князем Петром, родоначальником рода бояр Овцыных, жившим в начале XIV в., имя которого известно только по родословной, составленной не ранее конца XVI в.

Князь стал думать, как поступить со змеем, но был в недоумении. И вот говорит жене: «Раздумываю, жена, но не могу придумать, чем одолеть этого злодея? Не знаю - как убить его? Когда станет он говорить с тобой, спроси, обольщая его, вот о чем: ведает ли этот злодей сам - от чего ему смерть должна приключиться? Если узнаешь об этом и нам поведаешь, то освободишься не только в этой жизни от злосмрадного дыхания и шипения его и всего этого бесстыдства, о чем даже говорить срамно, но и в будущей жизни нелицемерного судью, Христа, тем умилостивишь». Слова мужа своего жена накрепко запечатлела в сердце своем, и решила она: «Обязательно сделаю так».

И вот однажды, когда пришел к ней этот злой змей, она, крепко храня в сердце слова мужа, обращается к этому злодею с льстивыми речами, говоря о том и о другом, а под конец с почтением, восхваляя его, спрашивает: «Много всего ты знаешь, а знаешь ли про смерть свою - какой она будет и от чего?» Он же, злой обманщик, обманут был простительным обманом верной жены, ибо, пренебрегши тем, что тайну ей открывает, сказал: «Смерть мне суждена от Петрова плеча и от Агрикова меча»*. Жена же, услыхав эти слова, накрепко запомнила их в сердце своем и, когда этот злодей ушел, поведала князю, мужу своему, о том, что сказал ей змей. Князь же, услыхав это, недоумевал - что значит: смерть от Петрова плеча и от Агрикова меча?

Смерть моя есть от Петрова плеча, от Агрикова же меча. - Предложение по своей конструкции близко формуле, употребляемой в народной поэзии (ср.: «Сей мечъ моево плеча богатырскова»). Название меча «Агриковым» следует производить от греческого имени Агрика, однако в русском фольклоре известно имя богатыря Агрикана; возможно, в «Повести» произошло замещение былинного имени Агрикан на книжное - Агрика.

А у князя был родной брат по имени Петр. Как-то Павел позвал его к себе и стал говорить ему о словах змея, которые тот сказал жене его. Князь же Петр, услыхав от брата своего, что змей назвал того, от чьей руки ему надлежит умереть, его именем, стал думать, без колебаний и сомнений, как убить змея. Только одно смущало его - не ведал он ничего об Агриковом мече.

Было у Петра в обычае ходить в одиночестве по церквам. А за городом стояла в женском монастыре церковь Воздвижения честного и животворящего креста*. Пришел он в нее один помолиться. И вот явился ему отрок, говоря: «Княже! Хочешь, я покажу тебе Агриков меч?» Он же, стремясь исполнить задуманное, ответил: «Да увижу, где он!» Отрок же сказал: «Иди вслед за мной». И показал князю в алтарной стене меж плитами щель, а в ней лежит меч. Тогда благоверный князь Петр взял тот меч, пошел к брату и поведал ему о всем. И с того дня стал искать подходящего случая, чтобы убить змея.

Бе же вне града церковь в женстем монастыри Воздвижение честного и животворящаго креста. - Никаких документальных известий о существовании муромского Крестовоздвиженского монастыря не сохранилось. В муромских источниках конца XVI-XVII вв. упоминается деревянная Крестовоздвиженская церковь, которая находилась в черте города на посаде. В краеведческой литературе считается, что в XIII в. на этом месте стоял монастырь, упоминаемый в «Повести».

Каждый день Петр ходил к брату своему и к снохе своей, чтобы отдать поклон им. Раз случилось ему прийти в покои к брату своему, и сразу же от него пошел он к снохе своей, в другие покои, и увидел, что брат его у нее сидит. И, пойдя от нее назад, встретил он одного из слуг брата своего и сказал ему: «Вышел я от брата моего к снохе моей, а брат мой остался в своих покоях, и я, нигде не задерживаясь, быстро пришел в покои к снохе моей и не понимаю и удивляюсь, каким образом брат мой очутился раньше меня в покоях снохи моей?» Тот же человек сказал ему: «Господин, никуда после твоего ухода не выходил твой брат из покоев своих!» Тогда Петр уразумел, что это козни лукавого змея. И пришел он к брату и сказал ему: «Когда это ты сюда пришел? Ведь я, когда от тебя из этих покоев ушел и, нигде не задерживаясь, пришел в покои к жене твоей, то увидел тебя сидящим с нею и сильно удивился, как ты пришел раньше меня. И вот снова сюда пришел, нигде не задерживаясь, ты же, не понимаю как, меня опередил и раньше меня здесь оказался?» Павел же ответил: «Никуда я, брат, из покоев этих, после того как ты ушел, не выходил и у жены своей не был». Тогда князь Петр сказал: «Это, брат, козни лукавого змея - тобою мне является, чтобы я не решился убить его, думая, что это ты - мой брат. Сейчас, брат, отсюда никуда не выходи, я же пойду туда биться со змеем, надеюсь, что с божьей помощью будет убит лукавый этот змей».

И, взяв меч, называемый Агриковым, пришел он в покои к снохе своей и увидел змея в образе брата своего, но, твердо уверившись в том, что не брат это его, а коварный змей, ударил его мечом. Змей же, обратившись в свое естественное обличье, затрепетал и умер, и обрызгал он блаженного князя Петра своей кровью. Петр же от зловредной той крови покрылся струпьями, и появились на теле его язвы, и охватила его тяжкая болезнь. И пытался он у многих врачей во владениях своих найти исцеление, но ни один не вылечил его.

II

Прослышал Петр, что в Рязанской земле много врачей, и велел везти себя туда - из-за тяжкой болезни сам он сидеть на коне не мог. И когда привезли его в Рязанскую землю, то послал он всех приближенных своих искать врачей.

Один из княжеских отроков забрел в село, называемое Ласково*. Пришел он к воротам одного дома и никого не увидел. И зашел в дом, но никто не вышел ему навстречу. Тогда вошел он в горницу и увидел удивительное зрелище: за ткацким станом сидела в одиночестве девушка и ткала холст, а перед нею скакал заяц.**

...юноша уклонися в весь, нарицающуся Ласково. - Деревня Ласково находится в Рязанской области в пяти км от села Солотчи и бывшего Солотчинского монастыря. До настоящего времени там сохраняется предание о том, как крестьянка этой деревни вышла замуж за муромского князя, однако оно, сохраняя те же имена и географические названия, которые упоминаются в «Повести о Петре и Февронии», имеет свое сюжетное построение, не зависящее от муромской легенды.

** ...пред нею же скача заец... и видех заец пред тобою скача... - В славянском песенном и обрядовом фольклоре заяц является одним из атрибутов свадебной и любовной тематики. В фольклорном источнике «Повести» героиня, видимо, как и на свои иносказания, должна была дать пояснение о скачущем зайце. Автор «Повести» включил упоминание о зайце в недоуменную речь посланца от князя, в ответе же Февронии об этом не говорится.

И сказала девуохо, когда дом без ушей, а горница без очей!» Юноша же, не поняв этих слов, спросил девушку: «Где хозяин этого дома?» На это она ответила: «Отец и мать мои пошли взаймы плакать, брат же мой пошел сквозь ноги смерти в глаза глядеть».

Юноша же не понимал слов девушки, дивился, видя и слыша подобные чудеса, и спросил у девушки: «Вошел я к тебе и увидел, что ты ткешь, а перед тобой заяц скачет, и услыхал я из уст твоих какие-то странные речи и не могу уразуметь, что ты говоришь. Сперва ты сказала: плохо, когда дом без ушей, а горница без очей. Про отца же и мать сказала, что они пошли взаймы плакать, про брата же сказала - «сквозь ноги смерти в глаза смотрит». И ни единого слова твоего я не понял!»

Она же сказала ему: «И этого-то понять не можешь! Пришел ты в дом этот, и в горницу мою вошел, и застал меня в неприбранном виде. Если бы был в нашем доме пес, то учуял бы, что ты к дому подходишь, и стал бы лаять на тебя: это - уши дома. А если бы был в горнице моей ребенок, то, увидя, что идешь в горницу, сказал бы мне об этом: это - очи дома. А то, что я сказала тебе про отца и мать и про брата, что отец мой и мать пошли взаймы плакать - это пошли они на похороны и там оплакивают покойника. А когда за ними смерть придет, то другие их будут оплакивать: это - плач взаймы. Про брата же тебе так сказала потому, что отец мой и брат - древолазы, в лесу по деревьям мед собирают. И сегодня брат мой пошел бортничать, и когда он полезет вверх на дерево, то будет смотреть сквозь ноги на землю, чтобы не сорваться с высоты. Если кто сорвется, тот ведь с жизнью расстанется. Поэтому я и сказала, что он пошел сквозь ноги смерти в глаза глядеть».

Говорит ей юноша: «Вижу, девушка, что ты мудра. Назови мне имя свое». Она ответила: «Зовут меня Феврония». И тот юноша сказал ей: «Я слуга муромского князя Петра. Князь же мой тяжело болен, в язвах. Покрылся он струпьями от крови злого летучего змея, которого он убил своею рукою. В своем княжестве искал он исцеления у многих врачей, но никто не смог вылечить его. Поэтому повелел он сюда себя привезти, так как слыхал, что здесь много врачей. Но мы не знаем ни имен их, ни где они живут, поэтому и расспрашиваем о них». На это она ответила: «Если бы кто-нибудь потребовал твоего князя себе, тот мог бы вылечить его». Юноша же сказал: «Что это ты говоришь - кто может требовать моего князя себе! Если кто вылечит его, того князь богато наградит. Но назови мне имя врача того, кто он и где дом его». Она же ответила: «Приведи князя твоего сюда. Если будет он чистосердечным и смиренным в словах своих, то будет здоров!»

Юноша быстро возвратился к князю своему и подробно рассказал ему о всем, что видел и что слышал. Благоверный же князь Петр повелел: «Везите меня туда, где эта девица». И привезли его в тот дом, где жила девушка. И послал он одного из слуг своих, чтобы тот спросил: «Скажи мне, девица, кто хочет меня вылечить? Пусть вылечит и получит богатую награду». Она же без обиняков ответила: «Я хочу его вылечить, но награды никакой от него не требую. Вот к нему слово мое: если я не стану супругой ему, то не подобает мне и лечить его». И вернулся человек тот и передал князю своему, что сказала ему девушка.

Князь же Петр с пренебрежением отнесся к словам ее и подумал: «Ну как это можно - князю дочь древолаза взять себе в жены!» И послал к ней, молвив: «Скажите ей - пусть лечит как умеет. Если вылечит, возьму ее себе в жены». Пришли к ней и передали эти слова. Она же, взяв небольшую плошку, зачерпнула ею хлебной закваски, дунула на нее и сказала: «Пусть истопят князю вашему баню, и пусть он помажет этим все тело свое, где есть струпья и язвы. А один струп пусть оставит непомазанным. И будет здоров!»

И принесли князю эту мазь; и велел он истопить баню. Девушку же он захотел испытать в ответах - так ли она мудра, как он слыхал о речах ее от отрока своего. Послал он к ней с одним из своих слуг небольшой пучок льна, говоря так: «Эта девица хочет стать моей супругой ради мудрости своей. Если она так мудра, пусть из этого льна сделает мне сорочку, и одежду, и платок за то время, пока я в бане буду». Слуга принес Февронии пучок льна и, вручив его ей, передал княжеский наказ. Она же сказала слуге: «Влезь на нашу печь и, сняв с грядки поленце*, принеси сюда». Он, послушав ее, принес поленце. Тогда она, отмерив пядью, сказала: «Отруби вот это от поленца». Он отрубил. Она говорит ему: «Возьми этот обрубок поленца, пойди и дай своему князю от меня и скажи ему: за то время, пока я очешу этот пучок льна, пусть князь твой смастерит из этого обрубка ткацкий стан и всю остальную снасть, на чем будет ткаться полотно для него». Слуга принес к своему князю обрубок поленца и передал слова девушки. Князь же говорит: «Пойди скажи девушке, что невозможно из такой маленькой чурочки за такое малое время смастерить то, чего она просит!» Слуга пришел и передал ей слова князя. Девушка же на это ответила: «А это разве возможно - взрослому мужчине из одного пучка льна, за то малое время, пока он будет в бане мыться, сделать сорочку, и платье, и платок?» Слуга ушел и передал эти слова князю. Князь же подивился ответу ее.

...снем з гряд поленце... - Здесь: «грядка» - две жерди над печью, предназначенные для сушки лучины.

Потом князь Петр пошел в баню мыться и, как наказывала девушка, мазью помазал язвы и струпы свои. А один струп оставил непомазанным, как девушка велела. И когда вышел из бани, то уже не чувствовал никакой болезни. Наутро же глядит - все тело его здорово и чисто, только один струп остался, который он не помазал, как наказывала девушка. И дивился он столь быстрому исцелению. Но не захотел он взять ее в жены из-за происхождения ее, а послал ей дары. Она же не приняла.

Князь Петр поехал в вотчину свою, город Муром, выздоровевшим. Лишь оставался на нем один струп, который был не помазан по повелению девушки. И от того струпа пошли новые струпья по всему телу с того дня, как поехал он в вотчину свою. И снова покрылся он весь струпьями и язвами, как и в первый раз.

И опять возвратился князь на испытанное лечение к девушке. И когда пришел к дому ее, то со стыдом послал к ней, прося исцеления. Она же, нимало не гневаясь, сказала: «Если станет мне супругом, то исцелится». Он же твердое слово дал ей, что возьмет ее в жены. И она снова, как и прежде, то же самое лечение определила ему, о каком я уже писал раньше. Он же, быстро исцелившись, взял ее себе в жены. Таким-то вот образом стала Феврония княгиней.

И прибыли они в вотчину свою, город Муром, и начали жить благочестиво, ни в чем не преступая божии заповеди.

III

По прошествии недолгого времени князь Павел скончался. Благоверный же князь Петр после брата своего стал самодержцем в городе своем.

Бояре, по наущению жен своих, не любили княгиню Февронию, потому что стала она княгиней не по происхождению своему; бог же прославил ее ради доброго ее жития.

Однажды кто-то из прислуживающих ей пришел к благоверному князю Петру и наговорил на нее: «Каждый раз, - говорил он, - окончив трапезу, не по чину из-за стола выходит: перед тем как встать, собирает в руку крошки, будто голодная!» И вот благоверный князь Петр, желая ее испытать, повелел, чтобы она пообедала с ним за одним столом. И когда кончился обед, она, по обычаю своему, собрала крошки в руку свою. Тогда князь Петр взял Февронию за руку и, разжав ее, увидел ладан благоухающий и фимиам. И с того дня он ее больше никогда не испытывал.

Минуло немалое время, и вот однажды пришли к князю бояре его во гневе и говорят: «Княже, готовы мы все верно служить тебе и тебя самодержцем иметь, но не хотим, чтобы княгиня Феврония повелевала женами нашими. Если хочешь оставаться самодержцем, пусть будет у тебя другая княгиня. Феврония же, взяв богатства, сколько пожелает, пусть уходит куда захочет!» Блаженный же Петр, в обычае которого было ни на что не гневаться, с кротостью ответил: «Скажите об этом Февронии, послушаем, что она скажет».

Неистовые же бояре, потеряв стыд, задумали устроить пир. Стали пировать, и вот, когда опьянели, начали вести свои бесстыдные речи, словно псы лающие, отрицая божий дар святой Февронии исцелять, которым бог наградил ее и по смерти. И говорят они: «Госпожа княгиня Феврония! Весь город и бояре просят у тебя: дай нам, кого мы у тебя попросим!» Она же в ответ: «Возьмите, кого просите!» Они же, как едиными устами, промолвили: «Мы, госпожа, все хотим, чтобы князь Петр властвовал над нами, а жены наши не хотят, чтобы ты господствовала над ними. Взяв сколько тебе нужно богатств, уходи куда пожелаешь!» Тогда она сказала: «Обещала я вам, что, чего ни попросите - получите. Теперь я вам говорю: обещайте мне дать, кого я попрошу у вас». Они же, злодеи, обрадовались, не зная, что их ждет, и поклялись: «Что ни назовешь, то сразу беспрекословно получишь». Тогда она говорит: «Ничего иного не прошу, только супруга моего, князя Петра!» Они же ответили: «Если сам захочет, ни слова тебе не скажем». Враг помутил их разум - каждый подумал, что, если не будет князя Петра, придется ставить другого самодержца: а ведь в душе каждый из бояр надеялся самодержцем стать.

Блаженный же князь Петр не захотел нарушить божиих заповедей ради царствования в жизни этой, он по божьим заповедям жил, соблюдая их, как богогласный Матфей в своем Благовествовании вещает.* Ведь сказано, что если кто прогонит жену свою, не обвиненную в прелюбодеянии, и женится на другой, тот сам прелюбодействует. Сей же блаженный князь по Евангелию поступил: пренебрег княжением своим, чтобы заповеди божьей не нарушить.

Блаженный, же князь Петръ... держашеся сих, яко же богогласный Матфей в своем благовестии вещает. - В Евангелии от Матфея говорится, что Христос в ответ на вопросы фарисеев сказал: «Но я говорю вам: кто разведется с женою своею не за прелюбодеяние и женится на другой, тот прелюбодействует» (Евангелие от Матфея, 19, 9).

Злочестивые же бояре эти приготовили для них суда на реке - под этим городом протекает река, называемая Окой. И вот поплыли они по реке в судах. В одном судне с Февронией плыл некий человек, жена которого была на этом же судне. И человек этот, искушаемый лукавым бесом, посмотрел на святую с помыслом. Она же, сразу угадав его дурные мысли, обличила его, сказав ему: «Зачерпни воды из реки сей с этой стороны судна сего». Он почерпнул. И повелела ему испить. Он выпил. Тогда сказала она снова: «Теперь зачерпни воды с другой стороны судна сего». Он почерпнул. И повелела ему снова испить. Он выпил. Тогда она спросила: «Одинакова вода или одна слаще другой?» Он же ответил: «Одинаковая, госпожа, вода». После этого она промолвила: «Так и естество женское одинаково. Почему же ты, позабыв про свою жену, о чужой помышляешь?» И человек этот, поняв, что она обладает даром прозорливости, не посмел больше предаваться таким мыслям.

Когда приспел вечер, пристали они к берегу и начали устраиваться на ночлег. Блаженный же князь Петр задумался: «Что теперь будет, коль скоро я по своей воле от княженья отказался?» Предивная же Феврония говорит ему: «Не скорби, княже, милостивый бог, творец и заступник всех, не оставит нас в беде!»

На берегу тем временем на ужин князю Петру готовили еду. И повар его обрубил маленькие деревца, чтобы повесить на них котлы. А когда закончился ужин, святая княгиня Феврония, ходившая по берегу и увидевшая обрубки эти, благословила их, сказав: «Да будут они утром большими деревьями с ветвями и листвой». Так и было: встали утром и нашли вместо обрубков большие деревья с ветвями и листвой.

И вот когда люди собрались грузить с берега на суда пожитки, то пришли вельможи из города Мурома, говоря: «Господин наш князь! От всех вельмож и от жителей всего города пришли мы к тебе, не оставь нас, сирот твоих, вернись на свое княжение. Ведь много вельмож погибло в городе от меча. Каждый из них хотел властвовать, и в распре друг друга перебили. И все уцелевшие вместе со всем народом молят тебя: господин наш князь, хотя и прогневали и обидели мы тебя тем, что не захотели, чтобы княгиня Феврония повелевала женами нашими, но теперь, со всеми домочадцами своими, мы рабы ваши и хотим, чтобы были вы, и любим вас, и молим, чтобы не оставили вы нас, рабов своих!»

Блаженный князь Петр и блаженная княгиня Феврония возвратились в город свой. И правили они в городе том, соблюдая все заповеди и наставления господние безупречно, молясь беспрестанно и милостыню творя всем людям, находившимся под их властью, как чадолюбивые отец и мать. Ко всем питали они равную любовь, не любили жестокости и стяжательства, не жалели тленного богатства, но богатели божьим богатством. И были они для своего города истинными пастырями, а не как наемниками.* А городом своим управляли со справедливостью и кротостью, а не с яростью. Странников принимали, голодных насыщали, нагих одевали, бедных от напастей избавляли.

Беста бо своему граду истинна пастыря, а не яко наимника. - Христос говорит о себе: «Я есмь пастырь добрый: пастырь добрый полагает жизнь свою за овец. А наемник, не пастырь, которому овцы не свои, видит приходящего волка и оставляет овец и бежит, и волк расхищает овец и разгоняет их» (Евангелие от Иоанна, 10, 11-12).

IV

Когда приспело время благочестивого преставления их, умолили они бога, чтобы в одно время умереть им. И завещали, чтобы их обоих положили в одну гробницу, и велели сделать из одного камня два гроба, имеющих меж собою тонкую перегородку. В одно время приняли они монашество и облачились в иноческие одежды. И назван был в иноческом чину блаженный князь Петр Давидом, а преподобная Феврония в иноческом чину была названа Ефросинией.

В то время, когда преподобная и блаженная Феврония, нареченная Ефросинией, вышивала лики святых на воздухе* для соборного храма пречистой Богородицы**, преподобный и блаженный князь Петр, нареченный Давидом, послал к ней сказать: «О сестра Ефросиния! Пришло время кончины, но жду тебя, чтобы вместе отойти к богу». Она же ответила: «Подожди, господин, пока дошью воздух во святую церковь». Он во второй раз послал сказать: «Недолго могу ждать тебя». И в третий раз прислал сказать: «Уже умираю и не могу больше ждать!» Она же в это время заканчивала вышивание того святого воздуха: только у одного святого мантию еще не докончила, а лицо уже вышила; и остановилась, и воткнула иглу свою в воздух, и замотала вокруг нее нитку, которой вышивала. И послала сказать блаженному Петру, нареченному Давидом, что умирает вместе с ним. И, помолившись, отдали они оба святые свои души в руки божий в двадцать пятый день месяца июня.

...своима рукама шияше воздух... - Воздух - покров для церковных сосудов.

** ...во храм пречистым соборныя церкви... - Собор Рождества богородицы- главный муромский храм - был расположен внутри кремля, на Воеводской горе (не сохранился). Мощи святых Петра и Февронии находились в этом соборе, в правом приделе, посвященном Петру и Павлу. В летописях упоминается о том, что в 1449 г. в этом соборе прятали от преследования Дмитрия Шемяки сыновей Василия Темного Ивана и Юрия; в 1552 г. Иван Грозный во время похода на Казань посетил собор, где «поклонялся» «своим сродникам» Петру и Февронии. Собор долгое время был деревянным, точных сведений о том, когда на месте деревянного был отстроен каменный, не сохранилось, во всяком случае, из описей г. Мурома 1624 и 1637 гг. следует, что в XVII в. собор был каменным «о трех верхах с папертми» и построен был «блаженныя памяти государя царя и великаго князя Ивана Васильевича всея Руси».

После преставления их решили люди тело блаженного князя Петра похоронить в городе, у соборной церкви пречистой Богородицы, Февронию же похоронить в загородном женском монастыре, у церкви Воздвижения честного и животворящего креста, говоря, что так как они стали иноками, нельзя положить их в один гроб. И сделали им отдельные гробы, в которые положили тела их: тело святого Петра, нареченного Давидом, положили в его гроб и поставили до утра в городской церкви святой Богородицы, а тело святой Февронии, нареченной Ефросинией, положили в ее гроб и поставили в загородной церкви Воздвижения честного и животворящего креста. Общий же их гроб, который они сами повелели высечь себе из одного камня, остался пустым в том же городском соборном храме пречистой Богородицы. Но на другой день утром люди увидели, что отдельные гробы, в которые они их положили, пусты, а святые тела их нашли в городской соборной церкви пречистой Богородицы в общем их гробе, который они велели сделать для себя еще при жизни. Неразумные же люди как при жизни, так и после честного преставления Петра и Февронии пытались разлучить их: опять переложили их в отдельные гробы и снова разъединили. И снова утром оказались святые в едином гробе. И после этого уже не смели трогать их святые тела и погребли их возле городской соборной церкви Рождества святой богородицы, как повелели они сами - в едином гробе, который бог даровал на просвещение и на спасение города того: припадающие с верой к раке с мощами их щедро обретают исцеление.

Мы же по силе нашей да воздадим похвалу им.

Радуйся, Петр, ибо дана тебе была от бога сила убить летающего свирепого змея! Радуйся, Феврония, ибо в женской голове твоей мудрость святых мужей заключалась! Радуйся, Петр, ибо, струпья и язвы нося на теле своем, мужественно все мучения претерпел! Радуйся, Феврония, ибо уже в девичестве владела данным тебе от бога даром исцелять недуги! Радуйся, прославленный Петр, ибо, ради заповеди божьей на оставлять супруги своей, добровольно отрекся от власти! Радуйся, дивная Феврония, ибо по твоему благословению за одну ночь маленькие деревца выросли большими и покрытыми ветвями и листьями! Радуйтесь, честные предводители, ибо в княжении своем со смирением, в молитвах, творя милостыню, не возносясь прожили; за это и Христос осенил вас своей благодатью, так что и после смерти тела ваши неразлучно в одной гробнице лежат, а духом предстоите вы перед владыкой Христом! Радуйтесь, преподобные и преблаженные, ибо и после смерти незримо исцеляете тех, кто с верой к вам приходит!

Мы же молим вас, о преблаженные супруги, да помолитесь и о нас, с верою чтущих вашу память!

Помяните же и меня, прегрешного, написавшего все то, что я слышал о вас, не ведая - писали о вас другие, сведущие более меня, или нет. Хотя и грешен я, и невежда, но на божию благодать и на щедроты его уповая и на ваши молитвы к Христу надеясь, работал я над трудом своим. Желая вам на земле хвалу воздать, настоящей хвалы еще и не коснулся. Хотел вам ради вашего кроткого правления и праведной жизни сплести венки похвальные после преставления вашего, но по-настоящему еще и не коснулся этого. Ибо прославлены и увенчаны вы на небесах истинными нетленными венками общим владыкой всех Христом. Ему же подобает вместе с безначальным его Отцом и с пресвятым, благим и животворящим Духом всякая слава, честь и поклонение ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.

Воспроизводится по изданию:
«Памятники литературы Древней Руси.
Конец XV - первая половина XVI века», М., 1984.

При копировании рисунка - просьба
сохранять целостность изображения.

Дорогой Читатель!

На первый взгляд может показаться, что история любви Петра, князя Муромского, и Февронии, простой крестьянской девушки - всего лишь волшебная сказка. Однако не только в сказках, но и в реальной жизни нам, простым смертным, даётся Свыше настоящая большая Любовь, творящая чудеса.
8 июля 2005 года исполнилось 777 лет Дня памяти святых Муромских чудотворцев, покровителей супружеской любви, и поныне низводящих небесное благословение на вступающих в брак.
В основу предлагаемого поэтического произведения положена “Повесть о Петре и Февронии Муромских”, написанная священником Ермолаем-Еразмом в конце сороковых годов XVI века в связи с проходившими соборами по официальной канонизации русских святых в 1547 и 1549 годах.

С 8 июля 2008 года под патронажем президента Фонда социально-культурных инициатив Светланы Медведевой в России широко отмечается День семьи, любви и верности. С каждым годом этот праздник набирает всё большую популярность. День семьи, любви и верности празднуют не только в России, но и в Болгарии, Белоруссии, Азербайджане, Украине, Германии... Начавшись с 18 регионов России, праздник охватывает сейчас большинство регионов РФ и около 40 стран (информация из интернета: Новости NEWSru.com).

Настоящее "Сказание..." написано мною 24-28 февраля 2005 года, то есть
ровно за три года до первого празднования Дня памяти святых Благоверных Петра
и Февронии. Так, видимо, было угодно Высшим Силам: я ощущала свою обязанность сделать это и отнеслась к этой работе с благоговейным трепетом...

В процессе работы не обошлось и без мистической помощи Высших Сил: во сне мне была дана одна очень существенная подсказка. Благодаря ей - я, будучи прикованной к постели переломом ноги, - нашла на своей собственной книжной полке "Повести временных лет", содержавшие и "Повесть о Петре и Февронии Муромских" Ермолая-Еразма: эту книгу я купила лет пятнадцать назад, поставила на полку и "благополучно" о ней забыла.

В 2006 году у меня появилась скромная тонкая книжица в мягком переплёте. К тому времени я оставила адвокатскую практику в связи с достижением пенсионного возраста, - и на частых творческих встречах с читателями (наряду с другими своими поэтическими произведениями) обязательно говорила о том, что "наши дети должны расти не на "валентинках", что у нас есть свои - православные! - покровители любви и супружеской верности: святые Пётр и Феврония. При этом я обязательно читала одну из глав своего "Сказания...". И однажды после встречи в Санатории имени М.Ю. Лермонтова в Пятигорске ко мне подошли две милые женщины средних лет и сказали, что они - из города Мурома Владимирской области и что они мою книжку "повезут и покажут своим батюшкам"... На что я ответила: "В добрый час, так, видимо, и должно быть..."
Это произошло в 2007 году.

А уже в следующем, 2008 году, Россия праздновала 8 июля: День семьи, любви и верности. Моя тихая внутренняя радость - пределов не имела.

Из средств массовой информации я узнала, что именно Владимирская область обратилась в Государственную Думу с ходатайством об учреждении такого праздника. Это предложение вызвало одобрение и горячий отклик супруги президента Д.А. Медведева: Светлана Владимировна приняла личное участие: в частности, цветок ромашки как символ праздника - это благодаря именно ей...

Вопрос был решён положительно, поскольку, я думаю, он был, как говорится, ко времени: год 2008-й в Российской Федерации был объявлен "Годом Семьи".

ПостСкриптум.

Сейчас появилось многое-множество всяких стихотворных произведений, в том числе и "Сказаний..." Что - радует. Другое дело - ЧЕГО они стОят...

И вот ещё что.

С каждым годом всё больше желающих провозгласить себя "инициаторами", эдакими "генераторами идеи" учреждения праздника Дня Петра и Февронии в России. Пусть такие люди боятся гнева Божия, ибо ложь - наказуема. Даже я, автор настоящего "Сказания о Петре и Февронии, чудотворцах Муромских", написанного к 777-летию Дня памяти святых муромских чудотворцев, - от которого и начался путь к празднованию, - не называю себя автором идеи, ибо МНЕ БЫЛО ВЕЛЕНО сделать это Высшими Силами, радеющими за возрождение и укрепление России: ЧЕРЕЗ меня и сына моего Дмитрия (ибо если бы не он... и книжки не было бы!): ЧЕРЕЗ меня - но НЕ я. ...Конечно же, я понимала сразу: ДЛЯ ЧЕГО необходимо рождение этой поэмы, сознавала свою миссию и понимала, какие усилия необходимо приложить, чтобы День Петра и Февронии стал всенародным праздником в России. И мы с сыном - видит Бог! - старались.

СКАЗАНИЕ о ПЕТРЕ и ФЕВРОНИИ, ЧУДОТВОРЦАХ МУРОМСКИХ

«Желая вам на земле хвалу воздать,
настоящей хвалы ещё и не коснулся».
(«Повесть о Петре и Февронии
Муромских Ермолая-Еразма»)

О святом Петре и о святой Февронии, -
о Любви большой, святой, священно-истинной, -
помолясь под православными иконами,
вам поведаю сердечно правду чистую.
Хоть и дивно вам покажется предание, -
но не сказка это всё, не ражий* вымысел:
все события в моём повествовании
Провиденьем свершены да Божьим Промыслом.

………………………………………………………………..

* Значение слов, помеченных звёздочкой, см. в Словаре
в конце текста.

Глава первая

Как во древнем славном русском граде Муроме
правил Павел-князь: достойно, верой-правдою.
Мирно жил в любви-согласии с супругою,
называл жену князь Павел с лаской ладою.
Много лет жил князь с княгиней дружно, счастливо, -
как заметил вдруг: творится-то… неладное!
Словно тучи в небе скрыли солнце ясное:
стали очи ненаглядной безотрадными*;
спал румянец с белых щёк, лицо осунулось;
не по дням, а по часам княгиня таяла;
не спалось княгине: всё о чём-то думалось:
всё со вздохами, со скрытными печалями…
…А с княгиней происходит что-то страшное:
часто стал прельщать её злой дух коварнейший.
Как уходит князь куда по делу важному, -
так влетает сразу змей тот преотвратнейший.
Принимает змей тот облик мужа милого,
шепчет речи ей, как мёд, на ухо сладкие;
ровно Павел-князь на ложе спит с княгинею, -
и здоровье пьёт княгинино украдкою.
Не велит княгине дух злой правду сказывать:
правду-истину открыть супругу милому:
и уста княгини крепко словом связывал,
чтоб не вымолвила истины любимому…
Стал князь Павел у княгини сам выспрашивать:
«Что за хворь-недуг в тебе, скажи мне, ладушка?
Тяжело в себе печаль-то грузом нашивать.
Раздели её со мной… Садись вот рядышком…»
А жена ему в ответ - слезой горючею!
Задрожала вся она, как лист осиновый, -
и открыла сердце мужу: «Злой дух мучает,
да в случившемся нисколько не повинна я…»
С той поры и Павел-князь ходить задумчив стал:
как избавиться от злыдня им незваного?
Думал-думал Павел-князь и всю-то ночь не спал:
«Вызнай, ладушка, у змея ты поганого:
ч е м и к а к убить нам злого гада мерзкого?
Где кончина ждёт его? где гибель прячется?
Ты спроси его, чтоб вызнать, полюбезнее:
чтоб ответил он, да вдруг не заартачился*».
Вот ушёл князь Павел утром по делам опять.
Змей же гадкий князем Павлом вновь прикинулся,
стал в глаза глядеть княгине, речью обольщать,
и на ложе к ней он с ласками придвинулся…
И была княгиня к змею тоже ласкова,
говорила всё слова ему приятные:
не скупилась похвалами змею красными, -
да и вызнала, где смерть его запрятана…
Хоть сказал княгине тайну змей про смерть свою, -
да сказал-то непонятною загадкою:
«Лишь плечу Петра возможно жизнь отнять мою.
Лишь меч Агриков силён да сталь булатная».
Воротился Павел-князь в хоромы княжие, -
с нетерпением супругу стал расспрашивать:
переспрашивал княгини слово каждое…
Призадумался загадкой: стал разгадывать.
И призвал князь для совета брата младшего.
Был могуч князь Пётр рукою богатырскою.
Брата выслушал князь Пётр, не переспрашивал:
запылало сердце мужеством, решимостью!
Ненавистен змей - дух злой - любому-всякому!
И услышал имя «Пётр» произнесённое, -
и подумал Пётр-князь, что это - знак! ему:
должен сам убить он змея злого-чёрного.
Да не знал он только… что ж это за меч такой?
Где найти меч-кладенец названьем Агриков?
За рекою ль за широкой, аль за синь-горой?
Знают вороны о нём, аль птахи-зяблики?..
И зашёл он помолиться в церковь вящую*.
Называлась церковь - церковью ВоздвИженья
Креста Честного - Креста Животворящего.
Пред иконами князь Пётр и стал молитвенно…
И явился князю Ангел* во сиянии.
И пошёл князь потрясённый вслед за Ангелом, -
и к стене алтарной шли они в молчании…
И услышал Пётр-князь: «Вот меч твой: Агриков!»
И нагнулся Пётр к нише, заглянув меж плит… -
и увидел кладенец, на Зло заточенный.
И взял Пётр в руки меч… А он, как жар горит!
И почувствовал Пётр силу в теле мощную:
словно тёплая волна вошла искристая!
Был и так силён-могуч князь Пётр Муромский,
да теперь не силу - силищу! почувствовал:
знал князь Пётр: победит он змея вскорости!

Потянулись день за днём, - да семь истаяли…
Ждёт-пождёт князь Пётр случая удобного.
Вот ещё раз ночь сменило утро раннее:
вновь идёт брат к брату твёрдою походкою…
И зашёл в покои Павла он просторные:
не вполне проснулся Павел: полудрёмой спит;
шиты простыни-подушечки узорами,
да над ложем княжьим сонно балдахин* висит…
Постоял князь Пётр тихо, - и будить не стал:
«Дай-ка, - думает, - сноху теперь проведаю…»
Подошёл к покоям женским и... - как камень - встал:
слышит он, что… брат с женой своей беседует!
Заглянул князь Пётр, тихонько приоткрывши дверь:
что ж он видит? Павел-князь сидит с супругою!
Хоть глазам своим, ушам своим… - себе! - не верь:
да не спутать бы тут брата со змеюгою!
Притворив неслышно дверь, пошёл Пётр-князь назад
и, слугу в хоромах встретив, Пётр его спросил:
«А скажи мне: возвратился ль в почивальню брат?» -
«Нет, князь Пётр: Павел-князь совсем не выходил».
И вернулся Пётр к брату: Павел-князь уж встал;
кошку рыжую журя, рукой приглаживал…
«Не тебя ль сейчас с княгиней я твоей видал?» -
«Нет. Я к ладушке с утра ещё не хаживал». -
«Значит, змея видел я!.. Сиди здесь, Павел-князь.
За порог своих покоев - шага не ступай!
Чтоб я в змее был уверен и не спутал вас…
Ты ж - моли моей победы, «Отче наш» читай».
Вот с мечом булатным, Агриковым, князь вошёл, -
не стучась вошёл, как вихрь! - в покои женские.
Размахнулся богатырски правым он плечом
и пронзил мечом он змея в сердце мерзкое!
В тот же миг раздался гром, сверкнула молния!
Словно облаком туманным стал окутан змей.
И предстал злой дух уже в змеином облике:
и шипел, и извивался чернотой своей!..
Вдруг из раны кровоточащей и мерзостной
кровь фонтаном ядовитым к телу брызнула!

…И смывал её князь Пётр водою ревностно…
Змей издох, - а Пётр весь покрылся язвами.

Глава вторая

…Тяжко князь страдал, страшась сплошной коростою.
И никто не мог Петру помочь да вылечить.
Кожа вся покрылась коркой заскорузлою:
только струпья отпадут, - так снова гной бежит…
И узнал князь, что есть много врачевателей
на земле Рязанской в сёлах да по выселкам.
Но ослаб князь Пётр настолько окончательно,
что велел своим он слугам - повезти себя…

На земле Рязанской в поисках целителя, -
так как сам в седло уже никак не мог он сесть
и найти себе от хвори избавителя, -
разослал князь Пётр слуг по деревням окрест.
И один из всех гонцов заехал в Ласково.
На окраине села - изба с окошками.
И зашёл гонец испить в избу крестьянскую,
заодно и расспросить про хворь про кожную.
И увидел он в избе картину чудную:
у окна сидит на лавке красна девица,
полотно ткёт и поёт про долю трудную;
заяц прыгает пред нею, в ноги стелется.
Поклонился, дверь прикрыв, гонец приметливый
и спросил: «Скажи мне, девица, в чьём доме я?»
Отвечала красна девица приветливо:
«Люди добрые зовут меня Феврония*».
И сказала дальше странное-мудрёное:
«Плохо, коли не имеет дом своих ушей;
коли горница слепа, очей лишённая». -
«Непонятны мне си речи, - отвечал он ей. -
Ты скажи мне: где хозяин?» - «Разминулись вы, -
гостю девица речёт слова ответные. -
Мать с отцом ушли к соседям слёзы лить взаймы.
Брат пошёл глядеть сквозь ноги в очи смертные».
Ничего опять не понял юноша-гонец,
хоть слова понятны: каждое в отдельности.
Засмущался он; и молвил деве, наконец:
«Не возьму никак я в толк твои мудрёности».
Отвечала дева: «Что же не понятно здесь?
Вот пришёл ты в дом, а я сижу неприбрана.
Кабы был-то в доме пёс, - залаял: подал весть.
А ребёнок был бы, - всё б им было видано:
он, увидев, что идёшь ты - рассказал бы мне.
Чуткий пёс - есть уши дома; а ребёнок - взор.
А про мать с отцом сказала вот что я тебе:
что покойника хоронят, плачут до сих пор.
А когда наступит время, и помрут они,
и закроются их очи, и взлетит душа, -
то по ним придут другие слёзы лить взаймы.
И про брата тоже ясно рассказала я.
Брат с отцом - меды сбирают: пчельники они.
И пошёл сегодня борти* брат с утра глядеть.
Можно с дерева сорваться наземь с высоты:
коль сквозь ноги недосмотрит, - может умереть». -
«Вижу я, что ты мудра. Скажи, Феврония:
где сыскать нам князю нашему целителя?
Как убил мечом князь змея злого-чёрного, -
так коростою покрылся отвратительной». -
«Знаю я, о чём хлопочешь, чем заботишься.
Передай же князю то, что я скажу тебе:
коли князю твоему здоровья хочется,
привези, - коль пожелает он, - в избу ко мне».
Сел гонец верхом на лошадь и помчал, как вихрь.
А когда вернулся к князю, всё сказал ему
и добавил, улыбнувшись: «Есть у ней жених». -
«А с чего ты так решил-то?» - «Видно по всему.
Я приметил: заяц скачет прямо перед ней!
Коль пред девой заяц скачет - значит, свадьбе быть.
То - народная примета: нет её верней!» -
«Поезжай-ка… ты к ней снова… да изволь спросить:
А лечить кто будет князя? Как зовут врача?
Много ль он возьмёт богатства, коли вылечит?..»
…Отвечала же девица, не смущаясь: «Я.
Но богатства не возьму: с условьем вылечу.
А условие такое. Будет князь здоров:
я очищу - коль женою он возьмёт меня.
Если ж нет, - болезнь вернётся: как в родимый кров.
И не будет князю проку от лечения».
Князь послал слугу с ответом, что «пусть лечит,.. мол.
Если вылечит - женою за себя возьму».
Про себя же князь подумал: «Буду я смешон…
Чтобы к н я з ь да на крестьянке?!. Не бывать тому».

Передал слуга девице княжие слова.
И взяла она старинный глиняный сосуд.
Зачерпнув закваски хлебной, сразу не дала:
а сперва в неё подула от девичьих губ:
«Пусть князь выпарится в бане, семь потов сольёт.
А потом вот этим смажет кожу всю свою.
Но один струп - пусть оставит!.. Хворь с него сойдёт,
если сделает всё точно, как я говорю».

И доставили мазь князю. Пётр велел тотчас
приготовить баню с жаром, с ледяной водой…
А пока топилась баня, повелел Пётр-князь
отвезти премудрой девице пучок льняной.
И сказал при этом так князь Пётр Муромский:
«Коль от мудрости большой в княгини просится,
пусть докажет, что и впрямь сильна премудростью.
Пусть Феврония, - пока я буду париться, -
вот из этого пучка сорочку сделает,
и одежду, и платок: уж больно лён хорош!»
Передал слуга льняной пучок Февронии, -
а она ему: «Я б сделала: мой стан не гож.
Не сочти за труд: на печку за поленом влезь…
С грядки* выбери поленце… Взял?.. - теперь слезай».
И, отмерив пядь* свою, речёт: «Руби вот здесь!..
А обрубочек поленца князю передай.
От меня скажи: за время, как я лён чешу,
смастерит пусть князь стан ткацкий из обрубочка
и всю снасть, какую надо, смастерит к нему:
а без снасти полотно ткать не получится».
И слуга вернулся к князю… Пётр плечом пожал:
«Передай, что просит сделать невозможное:
никому не смастерить за это время стан,
да ещё и снасть из чурки, как положено…»
И промолвила Феврония: «А коль нельзя
смастерить станок мне ткацкий, как мной прошено, -
для чего тогда прислал князь мне пучок сей льна?
Что: последняя рубаха им уж сношена?!.
Для забавы чудеса творить не стану я…»
И, услышав от слуги слова премудрые,
подивился Пётр-князь: «Она и впрямь мудра! -
и вполне достойна стать княгиней Мурома».

Вот и банщик уж с поклоном: «Всё готово, князь!
Баня ждёт: с парком и с жаром, с ледяной водой!..»
Вот Пётр выпарился в бане, вымазал всю мазь, -
и… как заново родился: крепкий, молодой!
Тело стало очищаться, - и болезнь сошла.
Только струп один остался, - да и тот, как мёртв.
Но не стал держать князь слова: не посватался.
А прислал дары-подарки: мол, слова - не в счёт.

Отказалась от подарков тех Феврония.
На расспросы слуг усердных не ответила.
И ответом князю был - ответ безмолвия:
а во взоре - ни обид, ни удивления…

На любимом скакуне вернулся в Муром князь:
и здоров и весел! Снова всё по-прежнему.
И забыл он вскоре вовсе про болезнь-напасть, -
как однажды вдруг увидел… язву свежую!
…Разошлись по телу язвы, - и вернулась хворь.
Снова страшная болезнь Петра измучила.
Снова в сердце поселились грусть-тоска да боль:
и куда девалась жизнь его кипучая!..

Не решался Пётр ехать вновь к Февронии:
не пускала князя гордость пред собой самим.
Только вдруг в глазах сверкнуло, как от молнии, -
и явился тот же Ангел Божий перед ним.
Молвил Ангел: «Не кручинься. Гордость усмири.
Шли посыльного к девице снова в Ласково.
А когда тебе девица язвы исцелит,
ты женись на ней: вам Бог велит жить счастливо».

Вновь к Февронии отправил князь своих послов
и просил его очистить, давши снадобья…
А когда он исцелился, стал опять здоров, -
то посватался к Февронии, как надобно…

Стала пчельникова дочь - супругой княжеской,
стала девица Феврония княгинею.
Стали жить они по заповедям Божеским, -
и любовь была их - верной и взаимною…

Глава третья

И пришёл в град Муром тысча двести третий год.
В этот год князь Павел умер, в мир сойдя иной.
Княжить после смерти брата стал теперь князь Пётр.
Но бояре… не довольны княжеской женой!
Им не хочется крестьянку ровнею считать:
за одним столом есть яства, почести вершить;
перед нею с уваженьем головы склонять;
а боярыни, их жёны - дружбу с ней водить.
Все бобынями* раздулись, спеси - хоть куда!
Всё лукавства учиняют, козни* всё плетут!
Мол, в княгини не пригодна; родом, мол, низка.
За глаза над ней смеются, «пчельницей» зовут.

Раз к владетельному князю Благоверному*
подошёл слуга и стал ему донос чинить:
мол, - позорит! - князь-Петра привычкой скверною,
мол, княгине непристало крох в руке копить!
Разве княжескою трапезой не сытно ей?!.
Разве князь свою супругу держит впроголодь?..
«Запрети ей, Пётр-князь! Скажи, что стыдно ей…» -
«Хорошо. Я прослежу за ней», - ответил Пётр.
Вот закончился обед в хоромах княжеских.
Собрала княгиня крошки все и крошечки:
со всего стола… «Я сплю?.. иль мне всё кажется?
Покажи мне, лада, что… в твоей ладошечке?» -
и князь Пётр разжал - сам! - кулачок Февронии…
Ах! какое это чудо: хлебных крошек… нет!
Превратился хлебный мякиш в благовония!
И лежит в ладони ладан: удивляй весь свет!..
C той поры стал доверять князь Пётр Февронии
ещё более, - хоть более уж некуда.
А любовь к ней беспредельно стала горнею*:
высочайшею, небесною и вечною.

…Незаметно канет время: властны ль мы над ним?
И пришли бояре к князю. Стали говорить:
«Госпожой - твою Февронию - мы не хотим.
Не крестьянке над боярынями главной быть!
Дай ей, князь, богатства много: сколько вывезет.
Пусть уходит из княгинь твоя Феврония!
Неразборчивость твоя - ох! - боком вылезет.
А женись, князь, на другой: правь нами - с ровнею.
Вот тогда тебе послужим верой-правдою!..»
Князь бояр своих без гнева, молча выслушал.
Не смутился духом князь: пристукнул чаркою
и спокойно медовины* сладкой выкушал:
«А скажите это сами всё Февронии!..» -
отвечал князь Пётр боярам со смирением...
И на княжеском пиру - кричат крамольное*:
заговорщицки, мятежно, с возмущением:
«Ты, Феврония, отдай нам, что попросим мы!» -
«Так возьмите», - им Феврония речёт в ответ.
«Мы хотим, чтоб княжил Пётр. Тебя же просим мы
подобру-поздраву съехать: вон из наших мест!» -
«Что ж, - ответила княгиня, - я вам это дам.
Но и вы, бояре, дайте, что глаголите*.
Злато-серебро, богатства - оставляю вам.
Вы отдайте мне супруга. …Ай оспорите?» -
«Не оспорим, коли сам того захочет он;
коль тебя желает больше, чем княжения…»
(Втайне каждому уж виделось воссесть на трон.
Втайне каждому хотелось возвышения!)

Не желал князь Пётр расстаться со своей женой:
князь любил свою княгиню ясноокую.
…Дали им корабль бояре с радости такой!
И отплыли князь с княгиней в даль-далёкую…
Вот плывут они на судне по Оке-реке.
Живописны, словно в сказке, берега Оки!
Вдруг княгиня ощутила - взгляды! - на себе
и сказала человеку: «Вот: черпни воды!»
И черпнул мужчина справа. «А теперь испей».
И испил воды забортной тот, что вместе плыл.
«А теперь с другого борта зачерпни… Испей…
Что: вода теперь по вкусу слаще? солоней?..» -
«Нет, вода по вкусу - та же… Хоть… - Оку! - испей». -
«Вот и женщины: едино женщин естество.
И откуда бы ни брал ты: хоть вливай, хоть лей, -
как вода реки по вкусу, женщины - о д н о!
Для чего, жену имея, что плывёт с тобой, -
на меня глядишь и мыслишь с вожделением?
Одинаковы мы с нею. Ну... вода - водой… -
...и глаза он опустил вниз со смущением... -
Уж коль если сам ты выбрал, - по любви, поди? -
оставайся верным милой женщине своей.
И Господь за то - здоровьем крепким наградит:
будешь сердцем ты покоен - до скончанья дней...»
Как-то вечером пристали к берегу реки,
да и вышли все на берег спать да отдыхать.
Вот они расположились, разожгли костры.
И печально стало князю: как им быть? что ждать?..
А тем временем готовил повар им еду.
Приглядевши два растущих рядом деревца,
он нещадно обрубил их ветви, всю листву, -
и, котлы на них повесив, стряпал у костра…
…Вот и солнышко уж село, - и зажглась звезда.
И окутал синий вечер берега Оки…
Вот закончен княжий ужин: пепел от костра…
Князь же - весь в тревожных думах: об одном они:
где искать теперь кров-пищу? Где найти приязнь*?..
А Феврония супругу - слыша сердца вздох! -
«Не скорби, супруг мой милый, ласковый мой князь.
Верь: в беде нас не оставит милостивый Бог!..»
И, взглянув в глаза, сказала: «Ай не веришь, князь?
Вот: взгляни на эти ветки: как они мертвы!
Но спасается и живо всё, благословясь*!
Пусть же завтра ранним утром о ж и в у т они!»
И она благословила, покрестивши их…
А наутро - что за чудо?.. Верить ли глазам:
две обрубленных рогули… в листьях молодых!
И никто бы не поверил, коль не видел сам.
За ночь выросли деревца, крону нарастив:
на их веточках на тонких развернулся лист:
клейкий, радостно-зелёный… Сказочно горит
солнца луч в росинке каждой, радужно-искрист!..
Понял князь, сколь превелика милость Божия;
что напрасно беспокойство о грядущем дне:
Бог даёт. Имеет тот, кому положено.
И всему свой час и время: лету и зиме.
Вот уж стали собираться, чтоб продолжить путь.
Да увидели, что скачут Мурома послы:
«Господин великий князь! Прости! Не обессудь!
За престол дрались бояре, аки злобны псы.
Многих уж в живых не стало: все мечи в крови!
Без тебя осиротели: воротись на трон.
Ныне вам от нас о б о и м слёзное прости.
Ныне молим в а с о б о и х! До земли поклон!»

…Князь с княгинею вернулись в Муром на престол.
Пребывая в Благодати* правили они.
Насыщали нищих, сирых - усадив за стол.
И за лаской, добрым словом странники к ним шли.
Подданных своих любили, как отец и мать.
И, в молитвах пребывая, кротость в мир несли.
(Что душой и делом сеял - то и будешь жать!)
Только в Правде чистой жили, в Боге и в Любви.

Глава четвёртая

…Год за годом миновали в праведных трудах…
Князь с княгинею к пределу жизни подошли.
И теперь - одна! - молитва в старческих устах:
чтоб в одном гробу их вместе на погост снесли.
И просили слёзно Бога только об одном:
чтоб отвёл им Бог для смерти день один и час;
чтоб везде, не расставаясь, вечно быть вдвоём;
чтоб они не разлучались и в загробный час…

Свой остаток дней супруги в кельях провели.
Постриг приняли монашеский: Пётр стал Давид*;
инокиню ж - Ефросиньей* в постриг нарекли.
За всю жизнь они впервые розно стали жить.

…В монастырской келье трудится Феврония:
вышивает плат* к потиру* с ликами Святых.
Вышивает, сидя тихо под иконами;
окружает Лики светом нитей золотых.
В храм Пречистой Богородицы* воздУх* сей в дар:
где супруг её, князь Пётр, Давидом названный,
доживает в тихой келье… Уж совсем он стар.
Уж два раза присылал он к ней и сказывал:
«Торопись-спеши, сестра моя Феврония.
Чую, смерть идёт ко мне, уж приближается…» -
«Не могу я не закончить рукоделия.
Подожди, мой господин: уж труд кончается…»
В двадцать пятый день июня* - вот уж в третий раз! -
человек пришёл к Февронии и так сказал:
«Не могу я ждать уж больше: близок смертный час.
Для тебя лишь душу в теле долго так держал.
Ноне ведаю: уж вскорости взлетит душа,
уж сосчитаны минуты жизни на земле…»
И, услышав от любимого «прости: пора»,
преподобная промолвила: «Знать, т о и м н е».
И воткнулась в рукоделие тотчас игла.
Лишь край ризы недовышит да подножие.
«Передай Петру-супругу весть: готова я…»

…И предали вместе души в руки Божие…

И взлетели души разом в голубую даль:
как голубка с голубочком улетают ввысь.
Позади земная радость, позади печаль.
Впереди сияет счастьем в Духе Светлом Жизнь…

Заготовлен был при жизни им двухместный гроб, -
и поставлен был во храме Богородицы.
Завещали вместе и Феврония, и Пётр
положить во гроб их рядом, как им хочется.
Но решили люди, что… негоже инокам
в том гробу двухместном рядышком покоиться:
с Ефросиньей гроб стоял в церкви ВоздвИженья*,
гроб с Петром-Давидом - в храме Богородицы.
Так, в гробы их положили по обычаю:
тело каждого - в отдельный гроб положено.
Только… утром увидалось н е о б ы ч н о е:
во единый гроб тела их переложены!

Разнесли тела их снова по отдельности.
А наутро увидали вновь в гробу одном!

И… дыханье прерывалось! от их верности,
от Любви неугасимой в Духе во Святом.

И уж больше - тел святых - в гробу не трогали.
Погребли их возле храма Богородицы.
И, припав к мощам, целились щедро многие.

И сегодня Благодатью исцеляются.

…Весть о чуде разнеслась по граду Мурому, -
и к могиле люди шли за исцелением.
Шли к святым мощам и ясным днём, и хмурыми.
И давалось душам их успокоение…

Воздадим по силе нашей восхваление
Благоверному Петру, святой Февронии, -
что даруют нам целенье и спасение.
Благодатью их святой живём и ноне мы.

Все мы можем обратиться к ним за помощью:
к Благоверному Петру, к святой Февронии:
покровителям святой Любви супружеской, -
помолясь под православными иконами…

А м и н ь.

24 - 28.02.2005г.

СЛОВАРЬ, ПРИМЕЧАНИЯ

Заглавные буквы в тексте и словаре используются как знак ударения.

Ангел - вестник, посланник; существо духовное, одарённое разумом и волей.

БалдахИн - убранство над ложем в виде нарядной крыши или шатра.

БезотрАдные - не радующие (отрАда - утеха, услада, утешение).

БлаговЕрный - исповедующий истинную веру; православный.

БлагословЕние- наделение добром, одарение любовью.

БлагодАть - Дары Духа Святого; наитие свыше; помощь, ниспосланная
свыше, к исполнению воли Божией; любовь, милость,
благодеяние, благотворение.

БобЫня - надутый, чванный, гордый, спесивый человек.

БогорОдицы храм - находился в центре города Мурома, где, ставши иноком
Давидом, князь Пётр пребывал после монашеского пострига
и преставился.

Борть - улей в дупле дерева.

В 25 день июня - Святые Пётр и Феврония скончались 25 июня 1228 года
по старому стилю. День Петра и Февронии стал
символом верной, сильной и красивой любви; отмечается 8 июля по новому стилю как День Муромских чудотворцев
и Святой Любви.

«Блаженный Давид и Евфросиния, - говорит преосвященный Филарет, - в жизни своей были образцом христианскаго супружества, готовые на все лишения для евангельской заповеди о нерушимом союзе. И ныне они молитвами своими низводят небесное благословение на вступающих в брак. Так показывают многие опыты загробной жизни их». (из «Жития святых», стр. 564)

ВоздвИженья церковь - церковь Воздвиженья Креста Честного и Животворящего,
находившаяся в окрестностях города Мурома.
В женском монастыре при этой церкви и жила преподобная
Феврония, ставшая после пострига инокинею Ефросиньей.
В этой же церкви и был найден князем Петром меч Агриков.

ВоздУх- плат, или «покровец», которым покрывают потир.

ВЯщий - бо;льший, высший по силе.

ГлагОлить - говорить, сказывать (глагОл - слово, речь, выражение, разумный говор).

ГлагОлить - говорить, сказывать (глагОл - слово,
речь, выражение, разумный говор).

ГОрний - духовно возвышенный, высочайший, небесный, вечный.

ГрЯдка - две жерди над печью для сушки лучины.

ДавИд - возлюбленный (евр.)

ЕфросИнья- радость (греч.)

ЗаартАчился - т. е. воспротивился (от артАчиться - упрямиться, не соглашаться).

Козни - лукавство, пронырство, коварство, хитрые и злонамеренные проделки.

КрамОла - измена, лукавые замыслы.

МедовИна - варёный питейный мёд.

Пётр - камень (греч.)

Святой Пётр-Давид, князь Муромский, был вторым сыном муромского князя Юрия Владимировича. Он стал княжить в Муроме после старшего брата своего Владимира Юрьевича, вступив в управление княжеством 18 декабря 1203 года. Родоначальник Муромских князей, князь Константин Святославич причислен к лику святых; память его празднуется 21 мая (по ст. ст.).

ПотИр - чаша для евхаристии. ЕвхарИстия - одно из важнейших таинств Церкви,
Вечеря Господня, на которой освящаются хлеб и вино. Принимая их, верующие
соединяются с Самим Христом, с Его Плотью и Кровью.

ПриЯзнь - (от приЯть, приимАть) доброжелательство, благодушие,
любовь и милость, дружелюбие, дружба.
Плат - платок.

Пядь - протяженье между большим и указательным пальцами,
растянутыми по плоскости.

РАжий - дюжий, матёрый, дородный, видный, красивый.

ФеврОния - значение имени не установлено; возможно, от римского февраль - очищающий.

Использованная литература:

1. «Повесть о Петре и Февронии Муромских Ермолая-Еразма». Перевод Л.А.Дмитриева. Опубликована в книге «Изборник. Повести древней Руси». Москва. Издательство «Художественная литература», 1987.

«Повесть о Петре и Февронии Муромских Ермолая-Еразма» написана в конце сороковых годов XVI века писателем и публицистом Ермолаем-Еразмом, который в
40-е годы был священником в Пскове, затем протопопом дворцового собора Спаса-на-Бору в Москве, а в 60-е годы постригся в монахи.
Произведение писалось Ермолаем-Еразмом в связи с проходившими в 1547 и 1549 гг. соборами по официальной канонизации русских святых.
Источником сюжета послужила местная легенда о мудрой крестьянской девушке, ставшей княгиней (село Ласково в пяти километрах от села Солотчи и бывшего Солотчинского монастыря, откуда была родом Феврония).

2. «Память святых благоверных князя Петра и княгини Февронии в иночестве Давида и Евфросинии, Муромских чудотворцев» из «Жития святых на русском языке изложенное по руководству Четьи-Миней святителя Димитрия Ростовского. Месяц июнь». Рождества Богородицы Свято-Пафнутьев Боровский монастырь. 1997.

Рецензии

Ежедневная аудитория портала Стихи.ру - порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

Повесть о житии святых новых чудотворцев муромских, благоверного, и преподобного, и достохвального князя Петра, нареченного в иночестве Давидом, и супруги его, благоверной, и преподобной, и достохвальной княгини Февронии, нареченной во иночестве Евфросинией

Благослови, отче

I

Есть в Русской земле город, называемый Муромом. Как рассказывают, в нем самодержствовал благоверный князь по имени Павел. Искони ненавидящий добро в роде человеческом, дьявол вселился в неприязненного змея, летающего к жене князя того на блуд. И являлся он ей в своем естественном облике, а людям, приходящим к князю, являлся князем, сидящим с женой своей. В таковом наваждении протекло немало времени. Жена этого не таила и рассказала обо всем князю, мужу своему. Змей же неприязненный насилие творил над ней.

Князь думал и не мог придумать, что ему сделать со змеем. И сказал он жене: "Я не могу придумать, что мне сделать с неприязненным змеем. Не знаю я, как его умертвить. Если будет он с тобой говорить, то исхитрись и спроси его об этом: знает ли он, неприязненный, отчего ему умереть. Если узнаешь об этом и нам расскажешь, то освободишься не только в нынешний век от злого его дыхания, и шипения, и распутства, о чем стыдно и говорить, но и в будущий век сделаешь своим нелицемерным судьей милостивого Христа". Жена твердо приняла в сердце слова мужа своего и решила: "Хорошо, так и будет".

Однажды пришел к ней неприязненный змей. Она же, хорошо помня слова своего мужа, начала змею многие льстивые слова говорить и в конце с почтением спросила его, похвалив: "Многое на свете ты знаешь, а знаешь ли ты о своей кончине, какова она будет и от чего?" Он же, неприязненный прельститель, был сам обманут, прельщенный верною женой, и не побоялся ей свою тайну поведать: "Смерть моя от Петрова плеча, от Агрикова меча". Жена, услышав ту речь, в сердце это твердо сохранила, и когда неприязненный змей ушел от нее, она рассказала князю, мужу своему, о том, что сказал ей змей. Услышав это, князь не мог понять, что означают слова: "Смерть от Петрова плеча, от Агрикова меча".

Был у него родной брат, по имени князь Петр. Однажды призвал он его к себе и поведал речи змея, что говорил тот жене его. Князь же Петр, услышав от брата своего, что змей назвал причиной смерти своей тезоименитого ему человека, не сомневаясь в своем мужестве, стал думать, как ему убить змея. Но только одно сомнение было у него: не знал он, где Агриков меч.

Имел Петр обыкновение ходить по церквам, уединяясь. За городом была в женском монастыре церковь Воздвиженья честного и животворящего креста. Туда пришел Петр один помолиться. Там явился ему отрок и сказал: "Князь, хочешь я покажу тебе Агриков меч?" Князь, хотя желание свое осуществить, сказал: "Покажи, где он?" Отрок ответил: "Иди за мной". И показал ему в алтарной стене в нише между двумя глиняными плитами лежащий меч. Благоверный же князь Петр взял тот меч, пошел и рассказал об этом брату своему. И с этого дня стал выжидать подходящее время, чтобы убить змея.

Каждый день ходил он к брату своему и снохе своей на поклон. Случилось ему прийти в хоромы к брату своему, а затем сей же час пошел к снохе своей в другой покой и увидал сидящего у нее брата своего. Когда он от нее вышел, то, встретив одного из слуг брата, спросил: "Вышел я от брата моего к снохе моей, оставив брата в своих хоромах. Нисколько не медлив, я быстро пришел в покои снохи моей, и не знаю и удивляюсь, как брат мой впред меня очутился в покое снохи моей?" Тот человек ответил Петру: "Никуда, господин, после твоего ухода брат твой не выходил из хором своих!" Петр понял тогда, что это было пронырство лукавого змея. Он пришел к брату и спросил: "Когда сюда пришел? Я ведь от тебя из этих хором вышел, и, нигде не задерживаясь, пришел в покой к жене твоей, и увидел тебя там с нею сидящим, и удивился, как ты прежде меня там очутился. Пришел снова к тебе, вновь нигде не задержавшись, ты же, не знаю как, меня обогнал и раньше меня здесь очутился". Павел же сказал: "Я, брат, никуда из хором этих после твоего ухода не выходил и у жены своей не был". Князь Петр на это сказал: "Вот оно, брат, пронырство лукавого змея: он мне тобою является. Если я хотел бы его убить, то не посмел бы, думая, что это мой брат. Теперь же ты, брат, никуда отсюда не выходи. Я же туда пойду бороться со змеем и с Божьей помощью постараюсь его лукавого убить".

И, взяв Агриков меч, пришел в покой к снохе своей. Там увидел он змея в облике брата своего и, твердо убедившись, что это не брат его, а прельститель змей, ударил его мечом. И явился змей в своем подлинном обличии, и стал извиваться, и издох, обагрив блаженного князя Петра кровью своею. Петр же от неприязненной той крови покрылся струпьями и язвами, и заболел он тяжкой болезнью. И искал он в своем владении исцеления у многих врачей, и ни от одного не мог его получить.

II

Слышал Петр, что много есть врачевателей в Рязанской земле, и приказал он себя туда повезти, ибо сам он не мог сидеть на коне из-за великой своей болезни. Привезли его в пределы Рязанской земли, и послал он сановников своих искать врачей.

Один из предстоящих ему юношей уклонился в село Ласково. И пришел он к воротам одного дома, и не увидел там никого. Вошел он в дом, и там никто не встретил. Он вошел внутрь дома и увидел чудное виденье: внутри сидела одна девица, ткала полотно, а перед ней прыгал заяц.

И промолвила девица: "Не хорошо быть дому без ушей и без очей!" Юноша же не понял тех слов и спросил девицу: "Где находится мужчина, который здесь живет?" Она же ответила: "Отец и мать мои пошли взаймы плакать. Брат же мой ушел через ноги в глаза смерти смотреть".

Юноша тот не понял слов ее и удивлялся, видя и слыша столь чудные вещи, и спросил он девицу: "Когда вошел я к тебе, то увидел тебя занятую делом и зайца перед тобой скачущего, а потом услышал из уст твоих странные слова, и не понял я, о чем ты говоришь. Сначала ты сказала: "Не хорошо быть дому без ушей и без очей". Про отца же своего и мать сказала, что пошли они взаймы плакать, а о брате своем - что пошел он через ноги в глаза смерти смотреть. И ни единого слова твоего я не понял". Она же ответила ему: "Ты этого не понимаешь? Прийдя в дом сей и войдя в горницу мою, увидел ты меня в будничной одежде. Если бы был в доме нашем пес, то он, почуяв тебя, к дому подходящего, залаял бы на тебя: это - уши дома. А если бы в горнице моей ребенок, то, увидев тебя, к дому подходящего, сказал бы мне: это - очи дому. А когда сказала тебе про отца и про мать, что отец мой и мать пошли взаймы плакать, то это значит, что пошли они на похороны и там плачут. Когда же они сами умрут, то другие станут плакать по ним - это и есть заемный плач. Про брата же тебе сказала, потому что отец мой и брат древолазцы-бортники, собирают в лесу с деревьев мед. Теперь брат мой ушел на это дело, и когда он влезет высоко на дерево, и через ноги с высоты посмотрит вниз, то подумает, как бы ему не сорваться с высоты. Если же кто сорвется, тот жизни лишится. Поэтому я и сказала, что пошел он через ноги в глаза смерти смотреть".

Промолвил ей юноша: "Вижу, девица, что ты мудра. Скажи мне имя свое". Она ответила: "Имя мое Феврония". Тот юноша сказал ей: "Я служу муромскому князю Петру. Князь мой тяжко болен, покрыт язвами. Покрыли ему струпы от крови неприязненного летающего змея, которого он своею рукой убил. От своей болезни искал он исцеления у многих врачей, и ни у одного не получил его. За тем и сюда велел привезти себя, поскольку слышал, что здесь много врачей. Но мы их не знаем, ни как их зовут, ни домов их, ни где они живут, и поэтому расспрашиваем о них". Она же ответила: "Тот, кто потребует князя твоего к себе, может вылечить его". Юноша сказал: "Что ты говоришь? Кто может требовать князя моего к себе! Кто его вылечит, тому князь мой даст большое богатство. Но скажи мне имя того врача, кто он и где жилище его". Дева же ответила: "Приведи князя своего сюда. Ежели будет он мягкосердечен и смиренен в ответах, то станет здоровым!" Юноша быстро возвратился к князю своему и рассказал ему обо всем подробно, что видел и что слышал.

Благоверный же князь Петр сказал: "Везите меня к той девице". И привезли его в дом тот, где жила девица. И послал князь отроков своих, говоря: "Скажи мне, девица, кто хочет меня вылечить? Пусть он вылечит меня и возьмет богатства много". Она же, не боясь, ответила: "Я хочу его вылечить, но богатства от него не требую. У меня к нему такое слово: если не стану его женой, то нет смысла мне лечить его". И пришел человек тот и поведал князю своему о том, что сказала девица.

Князь же Петр пренебрег словами ее, подумав: "Как мне, князю, взять в жены дочь древолазца!" И, послав к ней, сказал: "Передай ей: каково ее врачевание - пусть лечит. Если вылечит, возьму ее себе в жены". Пришедшие передали ей те слова. Она же, взяв небольшой сосуд, зачерпнула хлебной закваски, подула на нее и сказала: "Приготовьте князю вашему баню и пусть он смажет эти струпы и язвы на теле своем. А один струп пусть оставит несмазанным. И будет он здоров!"

И принесли князю эту мазь. И приказал он приготовить баню. Девицу же захотел проверить, так ли она мудра, как слышал он от юноши своего. С одним из слуг своих послал он пучок льну и сказал: "Эта девица хочет быть моей женой благодаря своей мудрости. Если она мудра, то пусть из этого льну сделает мне рубашку, штаны и полотенце за то время, которое я буду находиться в бане". Слуга принес ей пучок льну, подал ей и сказал княжеские слова. Она же сказала слуге: "Влезь на печку нашу и сними с шестка поленце, и принеси его сюда". Она же, отмерив его пядью, сказала: "Отруби здесь это поленце". Слуга отрубил. Она сказала ему: "Возьми этот обрубок от полена, и пойди дай его князю своему, и скажи ему от меня: в то время, в какое я этот пучок льну расчешу, пусть князь твой сделает из этой щепки ткацкий станок и все устройство, на котором я смогу соткать полотно". Слуга принес князю обрубок от поленца и передал слова девицы. Князь же ответил: "Иди и скажи девице, что невозможно из столь малой деревяшки в столь короткий срок такое устройство сделать!" Слуга, придя, передал ей княжескую речь. Девица ответила: "А разве возможно взрослому мужчине из одного пучка льну за то короткое время, пока он будет находиться в бане, сделать сорочку, штаны и полотенце?" Слуга ушел и все передал князю. Князь же удивился ответу ее.

И через некоторое время пошел князь Петр в баню мыться и по повелению девицы помазал язвы и струпы свои мазью. А один струп оставил он, по повелению девицы, непомазанным. Вышел он из бани и не почувствовал своей болезни. Утром увидел свое тело здоровым и чистым, остался только один струп, не помазанный им по повелению девицы. И подивился он своему быстрому исцелению. Но не захотел он взять девицу себе в жены из-за ее происхождения и послал ей подарки. Она же их не приняла.

Князь Петр поехал в отчину свою, город Муром, здоровым. Оставался на теле его только один струп, не помазанный по повелению девицы. И от этого струпа начали снова струпы по телу его расходиться, с того самого момента, как приехал он в отчину свою. И вновь тело его, как и прежде, покрылось многими струпами и язвами.

И вновь возвратился князь на исцеление к той девице. И когда он подошел к дому ее, то со стыдом послал к ней и просил вылечить его.

Она же, нисколько на него не сердясь, сказала: "Если князь будет моим мужем, то будет исцелен". Он же дал ей твердое слово, что возьмет ее в жены. Вот по такой причине и стала Феврония княгиней.

Пришли супруги в отчину свою, город Муром, и жили там в благочестии, соблюдая все Божии заповеди.

III

Немного времени спустя прежде упомянутый князь Павел отходит от жизни сей. Благоверный же князь Петр после смерти брата своего становится единым самодержцем града своего.

Княгиню же его Февронию бояре не любили по наущению своих жен, поскольку не была она княгиней по происхождению, Бог же прославлял ее за добродетельную жизнь.

Однажды один из слуг пришел к благоверному князю Петру и стал наговаривать на княгиню: "Из-за стола, говорит, она бесчинно выходит. Прежде чем встать, она собирает крошки в руку свою, словно голодная!" Благоверный же князь Петр, желая ее проверить, повелел ей обедать с ним за одним столом. И когда обед закончился, княгиня, по обыкновению, собрала хлебные крошки в руку свою. Князь Петр взял ее за руку, разжал ей пальцы и увидал внутри благовонный ливан и фимиам. И с этого дня прекратил ее проверять.

Но через некоторое время пришли к нему с яростью бояре и стали говорить: "Все мы, князь, хотим верно служить тебе и самодержцем тебя иметь, но не хотим, чтобы княгиня Феврония над женами нашими господствовала. Если хочешь ты быть самодержцем, то избери себе другую княгиню, Феврония же, взяв себе достаточно богатства, пусть идет, куда хочет!" Блаженный же Петр, как обычно, без всякой ярости, со смирением ответил: "Скажите обо всем Февронии и послушаем, что она скажет".

Неистовые же бояре, исполнившись бесстыдства, задумали устроить пир. Что и сделали. И когда все развеселились, раздались их бесстыжие голоса, словно псы лающие; желали они отнять у святой Божий дар, с которым Бог обещал ей быть неразлучной и после смерти. И говорили они ей: "Госпожа княгиня Феврония! Весь город и бояре говорят тебе: отдай нам то, что мы у тебя просим!" Она же им отвечала: "Возьмите то, что просите!" Они же единодушно воскликнули: "Мы, госпожа, все хотим князя Петра, пусть он нами правит. Тебя же жены наши не хотят, не хотят, чтобы ты господствовала над ними. Взяв достаточно себе богатства, иди, куда хочешь!" Отвечала им она: "Обещала я вам дать то, что вы просите. Я же вам говорю, дайте и мне то, что я попрошу у вас". Они же, злые, рады были и, не ведая, что будет, поклялись: "Что ты скажешь, то безо всякого прекословия возьмешь". Она же сказала: "Ничего иного, кроме супруга своего Петра, не прошу я у вас!" На это они ответили: "Если сам он захочет, то ничего тебе не скажем". Враг помутил их мысли, и каждый из бояр в уме своем держал, что если не будет князем Петр, то поставят себе другого самодержцем, и каждый из них желал стать им.

Блаженный же князь Петр не взлюбил временного самодержства, а держался Божиих заповедей и их путями шел, как вещает блаженный Матфей в своем благовествовании: "Тот, кто отпустит жену свою кроме слова прелюбодейного и женится на другой, тот прелюбодеяние творит" ("А Я говорю вам: кто разводится с женою своею, кроме вины прелюбодеяния, тот подает ей повод прелюбодействовать; и кто женится на разведенной, тот прелюбодействует" (Мф. 5, 32)). Сей же блаженный князь по Евангелию поступил и, чтобы Божии заповеди не нарушать, власть свою за ничто посчитал.

Они же, злочестивые бояре, дали Петру и Февронии суда на реке, - текла под городом тем река, называемая Окой. Они и поплыли по реке в судах. Был на судне у блаженной Февронии некий человек. На том же судне была и его жена. Тот человек, искушаемый лукавым бесом, посмотрел на святую с вожделением. Она же, разгадав злой помысел его, быстро обличила его и сказала: "Зачерпни воды из реки с этой стороны судна". Он почерпнул. И велела ему она выпить. Он выпил. И снова сказала ему: "Зачерпни воды с другой стороны судна". Он почерпнул. И велела ему снова выпить. Он выпил. Она же спросила: "Одинакова ли вода или одна слаще другой?" Он же ответил. "Одинакова, госпожа, вода". Тогда она ему сказала так: "И женское естество одинаково. Зачем же ты, свою жену оставив, думаешь о другой!" Понял тот человек, что есть у нее прозрения дар, и более не смел того помышлять.

С наступлением вечера остановились и расположились на берегу. Блаженный же князь Петр стал думать, что дальше с ним будет, поскольку он добровольно самодержства лишился. Предивная же Феврония сказала ему: "Не горюй, князь, милостивый Бог, творец и промыслитель, не оставит нас в нищете!"

На берегу блаженному князю Петру готовили еду на ужин. И повар его воткнул небольшие палки, на которые повесили котлы. После ужина святая княгиня Феврония пошла по берегу и увидела палки те, благословила их и сказала: "Пусть станут наутро большими деревьями с ветвями и листвой". Что и случилось. Встав наутро, все увидели, что те палки стали большими деревьями с ветвями и листвой.

И когда хотели слуги грузить их имущество с берега на суда, из города Мурома пришли вельможи и стали говорить: "Господин князь! От всех вельмож и от всего города пришли мы к тебе, не оставь нас сиротами и возвращайся на отчий престол. Многие вельможи погибли в городе от меча. Каждый из них хотел править, и сами себя губили. А оставшиеся в живых вместе со всем народом молят тебя, говоря: господин князь, прогневали мы тебя и раздражили, поскольку не хотели, чтобы княгиня Феврония господствовала над нашими женами, ныне же мы, со всеми домами своими, рабы ваши, и хотим вас, любим и молим, не оставьте нас, рабов своих!"

Блаженный же князь Петр и блаженная княгиня Феврония возвратились в город свой. И державствовали в городе том, живя по всем заповедям Божиим без порока, пребывая в непрестанных молитвах, и были они милостивыми ко всем людям, под их властью находящимся, словно чадолюбивые отец и мать.

Всех они одинаково любили, не терпели ни гордости, ни притеснений и богатств тленных не берегли, но от Бога богатели. Были они городу своему истинными пастырями, а не наемниками. Правили городом своим истиной и кротостью, а не яростью. Странников принимали, голодных насыщали, нагих одевали, бедных от напастей избавляли.

IV

Когда подошло время их благочестивого преставления, умоляли они Бога, чтобы им умереть в одно и то же время. И завещали они положить их обоих в одном гробу. И велели они сделать в одном камне два гроба, имеющих между собою одну перегородку. Сами же они одновременно облеклись в монашеские одежды. И назван был блаженный князь Петр во иночестве Давидом, преподобная же Феврония названа во иночестве Ефросинией.

В те времена преподобная и блаженная Феврония, названная Ефросиньей, вышивала своими руками для храма пречистой соборной церкви воздух , на котором были изображены лики святых. Преподобный же и блаженный князь Петр, названный Давидом, прислал к ней, говоря: "О сестра Ефросинья! Хочет уже душа моя отойти от тела, но жду только тебя, чтобы вместе умереть".

Она же ответила: "Подожди, господин, когда дошью я воздух для церкви святой". Он же вторично послал к ней, говоря: "Немного подожду тебя". И в третий раз прислал он, говоря: "Хочу уже умереть и более не жду тебя". Она же последние узоры воздуха того святого вышивала, одного только святого риз не вышила; вышила же лицо, прекратила она работу, воткнула иглу свою в воздух и обернула ее ниткой, которой шила. И послала она ко блаженному Петру, названному Давидом, весть об одновременном преставлении. И, помолившись, предали они святые свои души в руки Божии июня в 25-й день.

После их смерти хотели люди положить блаженного князя Петра внутрь города у соборной церкви пречистой Богородицы, Февронию же - вне города в женском монастыре у церкви Воздвижения честного креста, говоря, что в монашеском образе нельзя положить святых в одном гробе. И сделали им отдельные гробы, и положили в них тела: святого Петра, названного Давидом, положили в отдельный гроб и поставили его в церкви святой Богородицы в городе до утра, тело же святой Февронии, названной Ефросиньей, положили в отдельный гроб и поставили вне города в церкви Воздвижения честного и животворящего креста. Общий же гроб, который они повелели сами себе вытесать в одном камне, стоял пустой в том же храме соборной пречистой церкви, что внутри города. Утром, проснувшись, люди нашли их отдельные гробы, в которых их положили, пустыми. Святые же их тела нашли внутри города в соборной церкви пречистой Богородицы в едином гробу, который они сами себе велели сделать. Неразумные люди, как при жизни их мятущиеся, так и после честного их преставления, опять переложили их тела в отдельные гробы и снова разнесли. И вновь наутро оказались святые в едином гробу. И после этого уже не смели прикасаться к их святым телам и положили их в едином гробу, в котором они сами велели, у соборной церкви Рождества пресвятой Богородицы внутри города, что дал Бог на просвещение и спасение городу тому, и те, кто с верою приходят к раке их мощей, неоскудное исцеление принимают.

Мы же, по силе нашей, сложим им хвалу.

Примечания:

1. Агрик - былинный богатырь, владевший чудесным копьем из громовой стрелы и мечом-кладенцом.

2. Воздух - покрывало для жертвенной чаши (потира).

* Петр и Феврония Муромские - супруги, святые, ярчайшие личности Святой Руси, своей жизнью отразившие её духовные ценности и идеалы.
История жизни святых чудотворцев, благоверных и преподобных супругов Петра и Февронии, много веков существовала в преданиях Муромской земли, где они жили и где сохранялись их честные мощи. Со временем подлинные события приобрели сказочные черты, слившись в народной памяти с легендами и притчами этого края.
Записал повествование о блгв. Петре и Февронии в XVI в. свящ. Ермолай Прегрешный (в иночестве Еразм), талантливый литератор, широко известный в эпоху Иоанна Грозного. Сохранив в житии фольклорные черты, он создал удивительно поэтичную повесть о мудрости и любви - дарах Святого Духа чистым сердцем и смиренным в Боге.